Магия на каждый день - Арина Холина Страница 14

— Саш, а что ты будешь делать с моим телом? — спросила Настя.

— В каком смысле? — поразилась Саша.

— В таком, что меня сейчас удар хватит! — воскликнула сестра. — Я умру от страха! Не могу ехать на такой скорости! Ты куда-то опаздываешь? И вообще, куда мы едем?

Разговор, начатый Настей во время праздничного застолья, закончился неожиданно. Внимательно, а главное, спокойно выслушав Сашу и Настю, Амалия некоторое время размышляла. Заметно было, что она борется с собой. В то мгновение, когда ее лицо просветлело, девушки вздохнули с облегчением, но Амалия открыла рот и гаркнула:

— Вон из моего дома!

Аглая и Анна бросились к ней, умоляя не принимать решения прямо сейчас, но с Амалией происходило нечто особенное: девушки первый раз в жизни поняли, что их бабка и правда ведьма. Ее лицо почернело, лоб изрезали глубокие морщины, пальцы на руках, казалось, вытянулись и скрючились, а ногти заострились. Глаза пожелтели, а зрачки стали узкими, как у кошки.

Аглая с Анной быстро выставили дочерей из комнаты, предупредив, что будет только хуже, а те с невероятной скоростью растолкали по сумкам первые попавшиеся под руку вещи, бросили багаж в машину и поспешно уехали. Саша, севшая за руль, так гнала, что Настя была уже уверена — еще один такой финт сестра выкинет на дороге, и она поседеет.

— Прости, Насть, — виновато произнесла Саша, немного снижая скорость. — Но мне кажется, что, чем быстрее мы удаляемся от Амалии, тем лучше.

— Ты видела ее когда-нибудь такой?

— Помнишь, когда мне было восемь, нянька прочитала мне «Ганса и Гретель», и я сказала бабушке, что все ведьмы — плохие и их надо жечь в печке?

— Смутно. — Настя пожала плечами.

— В общем, зрачки у нее стали такие же, но не было этих ногтей, и рук, и всего такого… Как ты думаешь, она так на самом деле выглядит?

— Да кто ж ее знает… — Настя покачала головой. — Я в этом ничего не понимаю. А куда мы все-таки едем?

— Вперед, — ответила Саша.

— Это все, что ты можешь предложить?

— Могу предложить немедленно уехать из страны.

Настя задумалась. Минут через пять ее осенило: она бросилась назад, нырнула в вещи и после непродолжительной возни в ворохе одежды выволокла брюки, замотавшиеся вокруг халата, в котором запуталась сумка. Кое-как расцепив этот ком, Настя вывернула карманы брюк и торжественно помахала найденной визиткой.

— Что это такое? — Саша бросила жадный взгляд на визитку.

Вместо ответа Настя достала мобильный, набрала номер, подождала немного, кусая губы, после чего сжала руку в кулак, подняла его вверх, а потом резко опустила — типичный американский жест для выражения радости от победы. И одновременно заговорила в трубку:

— Вика, извини, это Анастасия Лемм. Не разбудила? Нет? Отлично! Слушай, как дела? Ага… Ага! Ага… Вот это да! Все? Круто!..

Приблизительно таким образом она общалась с собеседницей чуть ли не полчаса. Во всяком случае, Саша успела доехать до Пушкинской и припарковать машину. Наконец Настя перешла в своем разговоре к сути:

— Слушай, у нас тут кое-какие проблемы… Ну, семейные… В общем, нам с сестрой надо где-то пожить. И у нас для тебя подарок. Да. Где? Когда? Супер. Все, до встречи.

Она повернулась к Саше, которая умирала от нетерпения.

— Вика прижала-таки своего Евгения Дмитриевича — он оставил ей две квартиры, три машины и супермаркет. Так что она теперь богатая одинокая женщина и готова сдать нам за символическую плату шикарную квартиру на Тверской!

— Офигеть! — восхитилась Саша. — Ты молодец!

Через полчала подъехала Вика. Она отвела девушек в восьмиэтажный старый дом напротив Центрального телеграфа и показала красивые апартаменты. В квартире были гостиная, спальня и еще одна комната с большой кроватью, гардеробом и письменным столом.

— В ванной теплый пол, на кухне тоже, консьерж никого не пускает без звонка. Обычно я сдаю ее за две с половиной, но для вас — тысяча, — тараторила Вика.

— Это тебе, — как-то странно глядя на Вику, сказала Настя, протягивая ей флакон, похожий на бутылку от рижского бальзама. — Три порции по крышечке в любой напиток — и мужчина твой с потрохами, пока ты не скажешь: «Ты мне больше не нужен».

— Что, правда? — У Вики загорелись глаза.

— Правда. Только в водку и в воду лучше не добавляй — у прозрачных напитков появляется ржавый оттенок. И еще: не спеши посылать мужика подальше — следи за речью.

— Слушайте, девочки, — засуетилась Вика, — первый месяц бесплатно…

— Слушай, за тысячу мы и так будем жить почти бесплатно, — отказалась Настя. — Это подарок. Будь счастлива.

Бормоча благодарности, Вика поспешно убежала.

— Откуда у тебя снадобье? — не без зависти поинтересовалась Саша.

— Мама всучила. Но дело не в этом. — Она внимательно посмотрела на сестру.

— А в чем? — растерялась Саша.

— Неужели тебе никто не говорил, что от ведьмы нельзя принимать подарки? — усмехнулась Настя. — Иначе ты никогда не можешь сделать ничего, что могло бы ей навредить.

— Да ну?! — восхитилась Саша. — Кстати, не думала, что ты будешь использовать свои возможности в жизни. Ты же хотела от всего отказаться.

— Но ты ведь передумала насчет черного цвета, — заявила Настя. — У меня тоже есть свои слабости. К тому же это ты хочешь найти единственного, а я всего лишь собираюсь стать настоящей актрисой, а не ведьмой, которой приспичило заполучить славу.

— Ну-ну… — буркнула Саша.

— Отметим? — спросила Настя.

— Давай! — обрадовалась Саша.

Порылись в куче тряпья, выудили туфельки от Кристиана Лабутена и с тоской уставились на высоченную шпильку.

— Завтра же куплю кроссовки и туфли без каблука! — пообещала Саша.

— Кстати, а у нас есть деньги? — обеспокоилась Настя.

— Ну, мой папаша завещал единственной дочери, то есть мне, кучу денег, — успокоила ее Саша. — Они только мои — наша семейка не имеет к ним никакого отношения.

— Гениально! — одобрила Настя. — Хорошо, что твой папа был известный художник.

— Иначе бы Глаша с ним не общалась! — расхохоталась Саша.

Спустя пятнадцать минут они сидели в мексиканском ресторане и пили текилу.

— Я вообще считаю, что все это семейное проклятие — чушь! — немного заплетающимся языком продолжала разговор на «больную» тему Саша. — Известно ведь: проклятие имеет силу, когда в него веришь. А если я не верю, то оно и не сработает!

— А почему это ты не веришь? — Настя слегка окосела от четвертой порции текилы, но держалась бодро.

— Ну, понимаешь, все наши родственницы боялись любви. А у страха глаза ве-ли-ки! Чего боятся люди, у которых авиафобия? В большей степени они боятся страха, от которого могут упасть в обморок, а не, собственно, катастрофы, которая может произойти, а может и не произойти. Но они не летают на самолетах, поэтому и не узнают — случится с ними что-то или нет. Так и наша бабка, которая замужем за автомехаником, — она просто поверила, что у нее теперь нет силы, и даже не пытается ее использовать!