Мелодия души - Мэри Бэлоу Страница 14

Эшли проспал около двух часов, а проснувшись, не сразу сообразил, где находится. Ему показалось, что он все еще в Индии. Его удивило, что он вообще смог заснуть.

Ложась в постель, он все еще был полон энергии и пребывал в нервном возбуждении.

Он с наслаждением вдохнул прохладный воздух. За окном, которое он открыл, ложась в постель, слышалось пение птиц. Откуда-то издали, наверняка из конюшни или каретного сарая, доносились звонкие удары молота.

Он в Англии, дома. Набрав полную грудь прохладного воздуха, он медленно выдохнул его через рот. Потом откинул одеяло и вскочил.

Из окна были видны цветники, радующие глаз яркими весенними цветами. За ними до каменного моста и деревьев вдали простирались зеленые газоны. Деревья зеленели свежей весенней листвой.

Он находился там, где давно мечтал оказаться. Мысль о Боудене помогала ему перенести длительное утомительное плавание по морю. Только бы добраться до дома, думал он. Сам не зная почему, он надеялся обрести здесь покой, забыть все, что с ним было. Нет, пожалуй, не надеялся. Потому что знал: покоя ему не найти нигде.

Надо, пожалуй, одеться и прокатиться верхом, подумал он. Ему вдруг безумно захотелось ощутить под собой хорошего коня и насладиться отчаянной скачкой. Было раннее утро. Едва ли кто-нибудь встретится, особенно сегодня, после бала.

Он направился в гардеробную, но не стал звонить своему камердинеру. Бедняга Бевинс лег так же поздно, как он, хотя Эшли распорядился, чтобы он его не дожидался.

Для прогулки он выбрал мощного норовистого жеребца. Между ними сразу же начался поединок характеров. К концу часа они хорошо понимали друг друга, и он потрепал жеребца по крупу, возвращая его попечениям грума.

Выйдя из конюшни, он постоял немного, рассеянно похлопывая хлыстом по голенищу сапога. Возвращаться в дом ему не хотелось, не хотелось никого видеть. Сегодня ему предстояло кое-что им сказать. Он глубоко вздохнул.

Ему вдруг вспомнилось место, о котором он до этой минуты не вспоминал, будто намеренно вычеркнув из памяти. Странно. Ведь это было его любимое место в Боудене, место, где он провел немало времени, ища уединения.

Место, где мог найти покой. Особенно в последний год перед отъездом...

Водопад... Как ни странно, ему не хотелось туда идти.

Сознательно вычеркнутое из памяти, это место, как он теперь понял, было средоточием его тоски по дому. С ним были связаны все его надежды на обретение покоя и забвения. Нелепая мысль. Нелепые надежды. Он стиснул зубы.

Похоже, его ждало еще большее разочарование: когда, пройдя сквозь заросли, он приблизился к этому месту, там уже кто-то был. Он услышал чьи-то голоса. Может, Люк?

Эшли не хотелось ни с кем встречаться и разговаривать.

Даже с Люком.

Сначала он увидел Пауэлла. Несмотря на столь ранний час, тот был в безукоризненном темно-синем камзоле, бриджах и вышитом кремовом жилете. Парик был тщательно уложен и только что напудрен. Пауэлл молча стоял перед мольбертом, сцепив за спиной руки. Брови его были нахмурены.

Эшли спрятался за деревом. У него не было желания встречаться с человеком, с которым он довольно гадко обошелся вчера вечером. Жених Эмми. Он только сейчас вспомнил, что ни о какой помолвке объявлено не было, хотя Люк ожидал этого.

Потом он увидел Эмми. Она стояла чуть поодаль у водопада, на плоском камне, который нависал над водой.

Стояла, не двигаясь, и смотрела на воду. Под порывом ветра платье облепило ее фигуру спереди и вздулось сзади.

Волосы разметались на ветру.

Боже мой, Эмми... В мешковатом, очень свободном, бесформенном платье. Похоже, когда-то оно было ярко-синим, но теперь выгорело и стало серо-голубым. Должно быть, оно село от частых стирок и не доходило до щиколоток. Она была босой. Белокурые волосы свободно ниспадали по спине до пояса.

Воспоминание пронзило его словно кинжалом. Его маленький олененок. Уже не ребенок, но еще и не женщина.

Она скорее походила на эльфа, чем на ребенка или на женщину. На некое грациозное и прекрасное создание природы.