Кэти Картер ищет принца - Рут Сабертон Страница 14

— А я думала, повышение дают за то, что человек хорошо делает свою работу, а не за то, что его невеста умеет готовить.

— Все дело в общем имидже, — объясняет Джеймс. Он оставляет попытки меня расшевелить и наливает себе вина. — Финансистам приходится вращаться в свете, их жены также играют важную роль. Если Джулиус меня повысит… — самодовольно улыбается Джеймс, — …а я думаю, так и будет… он захочет удостовериться, что у нас все как полагается. Придется купить дом побольше, ведь нам предстоит часто задавать званые ужины. А ты научишься подавать вина и различать вилки. Корпоративные праздники — жизненно необходимая вещь для жены банкира. Кстати, пахнет божественно. Не сомневаюсь, у тебя получится.

Помните ту сцену в «Титанике», когда героиня Кейт Уинслет пытается в отчаянии броситься за борт? Примерно так я себя и чувствую, и на лице у меня застывает неподвижная, как у трупа, улыбка. Смогу ли я провести остаток жизни, притворяясь человеком, которым на самом деле не являюсь? Сомневаюсь, что в течение следующих сорока лет Олли каждый раз будет оказываться под рукой.

Невзирая на все благие намерения, я наливаю еще один бокал вина и собираюсь открыть Джеймсу всю правду. Не хочу, чтобы наш брак был основан на лжи.

— Милый… — начинаю я, и тут раздается звонок в дверь.

— Сейчас угадаю! — восклицает Джеймс. — Это наверняка Джулиус — он вышел из клуба почти сразу вслед за мной.

Я замолкаю, и Джеймс бежит открывать. Будь мой жених собакой, он бы сейчас радостно лаял и вилял хвостом. Похоже, придется скрепя сердце лгать весь вечер… а признаться потом.

Ну и западня.

— Кэти! — кричит Джеймс, врываясь на кухню. — Это Джулиус и Хелен.

— Как чудесно, — воркую я в духе рождественской пьесы. — Очень приятно видеть вас обоих!

Я чмокаю воздух под ухом у скелетообразной Хелен и пытаюсь проделать то же самое с Джулиусом, но старый потаскун влепляется мне в лицо своими мокрыми губами и одновременно щиплет за задницу. Я с трудом удерживаю тошноту.

— Пахнет божественно, — заявляет он, пока Джеймс наливает ему вина.

Хелен заглядывает в кастрюли.

— Что это? — спрашивает она, подозрительно принюхиваясь. — Здесь присутствуют сливки? Я не ем молочные продукты.

— Э… — беспомощно говорю я. Понятия не имею, что Олли туда намешал.

Хелен разглядывает соус:

— По-моему, это сливки. И… бренди? Я не употребляю алкоголь. У меня курс детоксикации.

С трудом подавляю желание сунуть ее головой в кастрюлю. Зачем идти на званый ужин, если у тебя жесткая диета? Больше всего мне хотелось бы сказать гостье, чтобы та заткнулась, но вместо этого я что-то бормочу извиняющимся тоном и заверяю, что сливок там совсем немного, — не исключено, что так оно и есть. К счастью, Джулиус спасает ситуацию, громогласно заявив, что его супруге пора наконец «налопаться как следует», и поспешно тащит Хелен из кухни в гостиную. В дверь опять звонят, и я слышу хихиканье Эда и Софи Гренвилл.

Стиснув зубы, я несу на стол вино и изо всех сил стараюсь казаться дружелюбной.

— Кэти! — восклицает Софи, и мы делаем вид, что целуемся. — Какой прелестный костюм! Купила в «Агнесс Би»?

Софи разговаривает со мной тоном первой ученицы, которая вот-вот наябедничает преподавателю, и это отчего-то пробуждает худшее во мне.

— Брюки из «Топ шопа», свитер из «Оксфама», — бодрым тоном сообщаю я и с радостью вижу, как ее рука соскальзывает с моего плеча. — У них сегодня скидки. Надо показать тебе это местечко.

— Какая прелесть, — отвечает Софи таким тоном, словно ей предложили съесть червя.

Джеймс предостерегающе смотрит на меня, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Три бокала вина придают смелости. К черту Джеймса.

— Сейчас угадаю! — радостно восклицаю я, когда в дверь звонят снова. — Это, должно быть, Олли и его подружка.

— Наверняка притащил какую-нибудь шлюху, — злобно говорит Джеймс вдогонку. Иногда я далеко не в восторге от своего жениха, и сегодня, судя по всему, именно такой день.

Я открываю дверь, и в квартиру врывается Саша — разинутая розовая пасть, длинные уши и море слюней.

Честно говоря, я иначе представляла сегодняшнюю спутницу Олли.

— Ты спятил? — Из моих губ вырывается какое-то шипение. — Джеймс ненавидит собак. У него аллергия.

Олли окидывает меня ледяным взглядом.

— Я не собираюсь оставлять ее дома одну на весь вечер. Особенно после того, как полдня проторчал здесь, спасая твою задницу. А меньше всего меня интересуют проблемы Джеймса. — Он как будто выплевывает это имя.

— Понятно. — Я нервно оглядываюсь на дверь гостиной. — Тогда давай запрем собаку в кабинете. Там она сможет вздремнуть.

Олли как будто слегка раздосадован, но тем не менее загоняет Сашу в крошечную комнатку, которая служит кабинетом. На столе стоит ноутбук Джеймса, окруженный аккуратными стопками документов, а возле двери лежит портфель. Не считая этого, в комнате пусто. Рыжий сеттер вряд ли причинит особый вред обстановке.

Олли снимает куртку и бросает ее под стол.

— Саша! Лежать!

Саша послушно сворачивается на полу и пыхтит, с надеждой глядя на нас. Я облегченно вздыхаю.

— Умница. — Олли гладит шелковистую шерсть и осторожно прикрывает дверь. С минуту мы стоим в коридоре, точь-в-точь молодые родители, которые ожидают услышать плач ребенка. Потом снова раздается звонок, и я буквально взмываю в воздух.

— Расслабься. — Олли быстрыми шагами спешит к двери. — Я знаю, кто это.

Я устало прислоняюсь к стене. Готовясь к сегодняшнему вечеру, я, наверное, постарела вдвое — а ведь званый ужин еще и не начался. Ни за что не сумею так жить еще тридцать—сорок лет. Лучше сразу сделать харакири.

— Заходи, — говорит Олли. — Слава Богу, ты наконец пришел.

Почти против воли, я вытягиваю шею, чтобы увидеть, кто имел неосторожность влюбиться в Олли на сей раз. Не то чтобы меня это действительно интересовало, но чертовски любопытно, какая женщина в состоянии терпеть грязные носки, ужасные музыкальные пристрастия и слюнявого пса. Обычно подружки Олли — стройные, спортивного типа девицы с большой грудью и бессмысленным взглядом. Готова заложить месячную зарплату, что и на сей раз сюрприза не будет.

Но существо, которое входит в мою скромную квартиру, уж точно не назовешь девицей спортивного типа. Это вообще не девица.

По крайней мере так мне кажется.

— Милая! — щебечет жуткий призрак, одетый в нечто фиолетовое, развевающееся. — Очаровательные брюки! Бархатный клеш! В стиле ретро! В духе семидесятых!

Я молча таращусь на него — ничего не могу с собой поделать. Раньше я никогда не видела, чтобы мужчина красил глаза фиолетовой тушью, а губы — розовой помадой. Во всяком случае, с 1985 года уж точно. Вдобавок этот чокнутый задрапирован в какой-то невероятный фиолетовый плащ, как будто явился не на званый ужин в компании чопорных финансистов, а на реалити-шоу.