Укрощение герцога - Элоиза Джеймс Страница 14

На этот раз его голос был настолько тихим, что остальные не могли его слышать.

– Потише, – зашипела на него Имоджин.

– Можно подумать, что это путешествие в Шотландию было достаточно интимным для вас двоих. – В его глазах она увидела злую-презлую насмешку. Каким-то образом он узнал, что их отношения с Мейном не окончились ничем. – Уверен, что Гризелда не так уж строго следила за твоей нравственностью, особенно ночью, – продолжал Рейф. – Если я не ошибаюсь, во время долгих переездов в карете она страдает желудком.

– Тебе будет приятно узнать, что Гризелда выполняла свои обязанности дуэньи с неусыпным рвением, – сообщила ему Имоджин.

Он, как всегда, пытался ее подкалывать.

– Значит, она расстроила твои планы обольщения, да? – спросил Рейф с деланным сочувствием.

Имоджин размышляла, следует ли ей огрызнуться на Рейфа. Но она изменила намерения. В некоторых случаях, таких, как этот, вся ярость, вызванная смертью Дрейвена, куда-то улетучивалась. Это ее смущало и удивляло, но в целом было благотворно для ее духа.

Дело в том, что Рейф узнал ее по-настоящему только после смерти Дрейвена и потому считал задиристой и раздражительной. И, Господь свидетель, он часто лишал ее возможности предаваться печали и слезам, отпуская насмешливые замечания в ее адрес. Она подозревала, что именно ради этого он прибегал к такому оружию.

– Не стоит дразнить меня в связи с Мейном, – сказала она Рейфу, одаривая его вполне искренней улыбкой. В конце концов, в качестве опекуна он вел себя наилучшим образом, когда они не оказывались с глазу на глаз. – Мы решили расстаться. Да, собственно, мы и не были по-настоящему вместе.

– Я как раз и пытаюсь наставить тебя на путь истинный по части морали, – сказал Рейф. – Такова уж моя роль. И потому я рад, что ты отпустила Мейна в свободное плавание. Ведь рыбак не дорожит легковесным уловом. Тебе это известно.

– Мейн – один из самых достойных мужчин в свете, – возразила Имоджин, уязвленная, несмотря на то что старалась настроить себя на спокойствие и равнодушие. – Едва ли его можно назвать легковесным уловом. – Она бросила выразительный взгляд на живот Рейфа. – Впрочем, возможно, тебе хочется поговорить о слишком весомом улове.

Но Рейф лишь усмехнулся. Конечно, если бы он озаботился собственной фигурой, особенно брюшком, и перестал ради этого хлестать виски, то и выглядел бы значительно привлекательнее. Но Рейф только крепче сжал в руке стакан.

– Ты находишь виски приемлемым напитком? Почему? Оттого, что сам его предпочитаешь? – спросила она, испытывая странное чувство при взгляде на его пальцы, сжимающие стакан. Она ощущала неуверенность.

– Естественно, – сказал Рейф без тени смущения. – Это волшебный напиток, и будь я проклят, если допущу, чтобы он был вылит, оттого что глупая девчонка приняла стакан виски в пику мне.

– Ты можешь также допить виски и из стакана брата, – заметила Имоджин. – Похоже, оно ему не нравится.

– О, Гейб в конце концов его выпьет, – уверил ее Рейф. – Мы живем вместе уже несколько месяцев – с тех самых пор, как ты уехала в Шотландию. Он по природе воздержан.

– Какая очаровательная черта, – восхитилась Имоджин, ничуть не лукавя.

Рейф опустил руку и опрокинул содержимое стакана в рот.

– Этим достоинством мы с тобой оба можем восхищаться издали.

– Я не пью, – возразила Имоджин.

Теперь она заметила, что волосы мистера Спенсера слегка вьются.

– Ну, человек может потакать себе не только в этом, – иронически заметил Рейф.

– Я намерена измениться, – ответила ему Имоджин. – Собственно, я и собиралась тебе это сказать. Мне жаль, что в прошлом году я вела себя так грубо.

Рейф смотрел на нее удивленно. Должно быть, она поставила целью изумлять его.

– Знаю, что была невыносимой, – продолжала Имоджин. – Я плохо справляюсь с горем. Оно превратило меня в… чудовище, вечно злобное и никогда не улыбающееся.

– А теперь ты настроена по-иному?

– Да.

Она сделала еще один крошечный глоточек и снова чуть не задохнулась.

– Ну, можешь допить остальное.

Он без комментариев взял стакан у нее из рук.

– Ничего не хочешь мне сказать? – спросила она чуточку кисло.

– Ты сразила меня наповал. Я лишился дара речи.

– Могу подождать, пока ты приведешь свои мозги в порядок, – согласилась Имоджин.

У двери маячил Бринкли, показывая знаками, что трапеза готова.

– Нет, я не приму твою руку, – сказала Имоджин. – Ты, Рейф, поведешь к столу леди Гризелду. Ты знаешь, что первое место за ней.

– Но не для меня, – сказал он, хотя охотно подошел к Гризелде.

Поэтому мистеру Спенсеру не оставалось ничего иного, кроме как предложить руку Имоджин.

Она ему улыбнулась. Нет, он не был точной копией Рейфа. Глаза Рейфа были посажены глубже, и рот его выдавал упрямство и неуправляемость натуры. Мистер Спенсер был собран. И ее не покидало чувство, будто он постоянно удерживался от того, чтобы уйти. Пальчики Имоджин легли на его рукав, и у нее возникло ощущение, что это она не дает ему ускользнуть. Но почему ему не нравится быть среди них?

– Каким вы находите Холбрук-Корт? – спросила она.

Он посмотрел на спину Рейфа, маячившую впереди в коридоре.

– Это прелестное имение, – сказал он.

– Но… – Она не знала, в какую форму облечь свой следующий вопрос.

Он посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Вы хотели бы знать, что это значит – чувствовать себя незаконнорожденным братом в доме отца?

Голос мистера Спенсера был спокойным, приятным, разве что чуть холодным. Имоджин нерешительно подняла на него глаза.

– Только если вам это не будет неприятно.

– Я нахожу это положение на удивление терпимым, – ответил он.

– Я рада, – сказала Имоджин.

Он обогнул стол, чтобы сесть слева от Гризелды, и сердце Имоджин забилось учащенно. Она так и не могла понять выражения его глаз. Но само его лицо, невероятная сдержанность и замкнутость оказывали на нее странное действие – ее кости буквально плавились от его взгляда.

Она со вздохом повернулась и встретила полные иронии глаза Рейфа.

– Он не для тебя, – предупредил тот, склоняясь к ней.

– Что ты имеешь в виду? – надменно спросила Имоджин, принимая от Бринкли стакан лимонада.

– Ты прекрасно меня поняла, маленькая ведьма, – ответил Рейф, и на этот раз она не заметила в его глазах ни тени насмешки. – Ты ведь вознамерилась завладеть им, да? Я и прежде видел такое выражение в твоих глазах. Этот взгляд уже доводил тебя до греха.