Подкидыш для депутата. Выбор сердца - Вероника Лесневская Страница 14

Несколько дней спустя

Принимать душ, когда за стеной ребенок, пусть даже спящий, — так себе удовольствие. Скорее, балансирование на грани сумасшествия. Сквозь шум воды то и дело пробивается тонкий детский крик. Каждую минуту я прикручиваю кран, чутко прислушиваюсь — и понимаю, что опять показалось! Стоит включить воду, как дурацкие галлюцинации возвращаются. Это нормально вообще? Или я такая неадекватная мать?

Смирившись с тем, что насладиться душем в ближайшие месяцы мне не удастся, стремительно смываю с себя гель с запахом кокоса и ванили. Раньше меня всегда успокаивал этот аромат, а сейчас… только напоминает о прошлом, сильнее раздражая. Обязательно сменю на новый!..

Перекрываю поток воды, распахиваю створки душа — и опять до моих ушей доносится детский писк. С ужасом понимаю, что на этот раз он настоящий!

Хватаю полотенце, что висит ближе всего, на ходу обворачиваю вокруг себя, отмечая, что оно слишком короткое. Но плач Машеньки становится громче и жалостливее, переходя на крик. Поэтому мчусь пулей к ней, то и дело проезжая босыми мокрыми ногами по кафелю.

И все же успеваю похвалить себя за то, что выбрала именно эту комнату. Пусть она гостевая, но зато здесь собственная ванная! В противном случае я бы точно не решилась отправиться в душ, оставив Машу надолго и далеко.

Дверь толкаю плечом, буквально вваливаюсь к Маше. Слышу ее крик совсем рядом, что пугает и парализует. Слишком тороплюсь, безумно нервничаю. В какой-то момент поскальзываюсь на «голом» участке паркета и теряю равновесие.

Лечу, зажмурившись, и падаю… Точнее, жду, когда встречусь с дурацким паркетным полом — причиной моих бед, но вместо этого оказываюсь в крепких мужских руках. Вдыхаю знакомый запах кофе и благородного парфюма. Я готова застонать от безысходности в этот момент.

Да откуда Дима вообще здесь? Последние дни он мастерски избегал нас с Машей, пропадал на работе и бесконечных мероприятиях. А в перерывах, скорее всего, снимал напряжение с очередной бабой.

Я же терпеливо выжидала, когда он примет хоть какое-то решение, потому что пунктик по поводу «злого Щукина и последствий» красной лампочкой горел в моем сознании.

А сейчас Дима здесь, в моей комнате, прижимает к себе мое практически обнаженное тело. И Маша подозрительно притихла. Иногда мне кажется, что она на стороне своего новоявленного папочки.

Отталкиваю Диму, если вообще возможно сдвинуть эту махину. Чувствую, как с меня предательски сползает полотенце, но, к счастью, вовремя подхватываю его края руками, сжимая до боли в суставах.

— Какого черта ты тут делаешь? — шиплю скорее испуганно, чем со злостью.

А сама бросаю взгляд в сторону детской кроватки. И понимаю, почему Маша успокоилась. Просто отвлеклась на проектор звездного неба. Правда, не помню, чтобы я его включала. Неужели Дима? Находчивый папашка! К слову, он же и заказал проектор, чтобы «малая не орала всю ночь и не мешала работать в кабинете». Точная цитата, между прочим!

— Я в своем доме, поэтому какого черта хочу, такого и делаю, — усмехается мужчина ехидно. — Думал, ты опять спишь без задних ног, пока Маша вопит.

На часах полдень! Дима издевается надо мной?

Смотрю на него с яростью, а он переводит внимание на свой костюм, который после наших «объятий» покрылся влажными пятнами. Щукин явно злится, ведь любит, чтобы все было идеально.

— Еще и переодеваться из-за тебя. Одни проблемы приносишь, — рычит, оттряхиваясь. — Кстати, собирайтесь. У вас полчаса! — отдает приказ.

— Что? Куда? — ахаю ошеломленно.

— У меня важная встреча, — отвечает коротко, отчего только больше вопросов появляется.

— Ну и? Мы тут при чем? — упираю руки в бока.

— Вы — моя семья, буду знакомить с важными людьми, — разводит руками.

От его небрежно брошенной фразы перехватывает дыхание. Вот так просто? Семья? Смотрю на Щукина с подозрением, а тот лишь гадко ухмыляется. Что-то тут не так!

— Мне нужно покормить Машу, — моя фраза звучит как согласие.

Впрочем, так и есть. Если подумать, то, какими бы ни были мотивы Щукина, все идет как нельзя лучше. Чем ближе мы к Диме, тем скорее я добьюсь цели.

— Помочь? — неожиданно предлагает, кивая на Машу и тем самым вводя меня в ступор.

— Возможно, — задумчиво тяну, сканируя его лицо, но эмоций не понимаю. — Но сначала выйди или отвернись хотя бы. Я халат накину, — рявкаю сердито и тянусь рукой к своим вещам.

— Хм, зачем? — наглость Димы обезоруживает. — Может, я так быстрее тебя вспомню.

Чересчур медленно скользит взглядом по моей фигуре, прикрытой лишь жалким куском махры. А в темнеющих янтарных глазах тем временем плавится мед. Похотливое животное, ненавижу!

Плевать на него!

Резко разворачиваюсь спиной, сбрасываю полотенце и быстро накидываю халат. Но недостаточно, судя по сдавленному кашлю Щукина. Оглядываюсь, замечая, как он ослабляет галстук. Удушить бы его им!

— Амнезия не лечится, когда пациент этого не хочет, — шепчу, а сама наблюдаю за реакцией Димы.

Нет, он не растерян. Наоборот, раздевает меня взглядом. Делает шаг ко мне, потом еще, заставляя попятиться назад и упереться лодыжками в прикроватную тумбочку. Недовольное хныканье Машеньки приводит Диму в чувства.

— Чайник поставлю, — хрипло бросает он и покидает комнату, позволяя мне наконец сделать вдох.

Глава 2

С Машенькой я и Дима справляемся на удивление быстро. На мгновение даже хочется забыться, представить, что рядом не он, циничный депутат, ведомый жаждой власти и денег, а… Но отгоняю от себя пагубную мысль, потому что слишком больно и сложно. Особенно когда Дима вдруг берет полностью собранную и готовую к поездке Машу на руки, хотя сам только недавно уверял, что никогда этого больше не сделает. Игнорируя меня, нахал просто разворачивается и направляется к двери.

— Что? Куда? — мямлю я, а потом, спохватившись, мчусь следом. — Отдай Машу!

Щукин останавливается слишком резко, и я, не успев вовремя притормозить (дурацкий паркет!), врезаюсь в его спину. Переживаю, чтобы он не потерял равновесие от «небольшой аварии» и не уронил малышку. Но Дима несокрушим, как скала. И такой же жесткий и бесчувственный.

Оглядывается на меня, снисходительно окидывая взглядом, словно мошку надоедливую, и усмехается.

— Одевайся! Быстро! — приказывает так, как привык с подчиненными общаться. — Мы уже опаздываем. Поторопись! А я пока Машу в автолюльку посажу.

То ли от тембра его голоса, то ли от выражения лица, то ли просто причина в хорошем настроении, но малышка вдруг начинает хохотать. Заливисто и мило. Так, что мое израненное сердце екает. Порывисто приближаюсь, чтобы поцеловать Машу в лобик и провести ладонью по макушке.

— Уверен? — шепчу совершенно серьезно, внимательно смотря на Диму.