Мадам Одиночка, или Укротительница мужчин - Юлия Шилова Страница 14

– Звони. Владимир сказал, что вы очень хорошие девушки,что вам очень нужны деньги и вы хотите работать. Если ты не будешь меняслушаться, то я буду очень сильно тебя бить.

Через несколько минут нас завели в дом и привели в какую-тообшарпанную комнату. В обшарпанной комнате стояли пружинные кровати, точнотакие же, как стоят в казармах или пионерских (как они теперь называются?)лагерях. Как только за нами закрылась дверь, я бросила свою дорожную сумку напол и смахнула выступившие слезы.

– Ну что, Лен, ты молчишь? Как тебе наше жилье,впечатляет?

– Мне пока нечего говорить, – холодным голосомответила Ленка.

– Ты хочешь сказать, что все в порядке?!

– Я ничего не хочу сказать. У меня вообще пока нетникаких эмоций.

– И по поводу того, что Экрам меня ударил, у тебя тожеэмоций нет?

– В этом ты сама виновата.

– Я?! – опешила я от такого ответа своей подруги.

– Ты. Экрам просто за тебя переживал. Еще бы, ни с тогони с сего понеслась сломя голову да еще в горы. Ты только подумай: ночь, лес. Вкакую полицию ты побежала?! Да тебя бы за первым попавшимся кустом туркинагнали, отодрали и прикончили, а может быть, и в какой-нибудь гарем оттащили.Тебя бы потом вообще никто не нашел. А что еще Экраму оставалось делать, чтобыпривести тебя в чувство?! Вот ему и пришлось тебя ударить. Потому что человекнесет за тебя ответственность. Видно, что он Владимира уважает и очень хорошо кнему относится. Я никак не могу понять, зачем ты такой концерт закатила?! Комуон нужен?!

– Ленка, ты какая-то наивная, ей-богу, –произнесла я каким-то обреченным голосом. – По-твоему, все хорошо?По-твоему, все так и должно быть? Ты считаешь, что завтра нас повезут в отель?!Да твой Владимир тебя подставил. Просто подставил, и все. Мы сидим в лесу учерта на куличках. Ты хочешь сказать, что нас сейчас кто-то найдет?! Да никто!

– Знаешь, когда я отдыхала в Египте…

– И что же было, когда ты отдыхала в Египте?! Только незабывай, что ты сюда не отдыхать, а работать приехала.

– Так вот, когда я отдыхала в Египте, я познакомилась содной девушкой, которая приехала в Хургаду на заработки в качестве спортивногоинструктора у отдыхающих. Она приходила на пляж и проводила уроки аэробики,восточных танцев, аквааэробики. Мы с ней разговорились. Она сама из Петербурга.Она пожаловалась мне на то, что ее вместе с подругой поселили в чудовищныхусловиях, далеко от гостиницы. В каком-то доме им выделили кладовку вподвальном помещении, без элементарного душа, с туалетом на улице. Они боялисьтам спать по ночам. В кладовке ползали какие-то страшные жуки и мыши. Окондиционере они и не мечтали. Они просто изнывали от египетской жары, духоты изадыхались по ночам точно так же, как задыхается выброшенная из воды рыба. Такчто не одних нас поселили в таких условиях. Тем более эта девочка работала занесчастных сто долларов в месяц.

– За сто долларов?! Она что, ненормальная?! Такиеденьги можно, не напрягаясь, в Питере заработать…

– Я тоже об этом подумала, но она объяснила мне, что унее не все в порядке со здоровьем. Ей, мол, очень подходит египетский климат.

– Бред какой-то. Как он ей подходит, если она вкладовке задыхалась?!

– Наверно, она это просто придумала, надо же былочто-то ответить. Возможно, она из малообеспеченной, неблагополучной семьи и ейпросто хотелось уехать из дому.

В этот момент дверь в комнату открылась, и на порогепоявился Экрам. Лена встала со своей грязной кровати и улыбнулась.

– Экрам, уже поздно. Мы устали с дороги и очень хотимспать. Нам необходимо помыться, принять душ. Покажи, где тут у вас ванная. Иеще нам нужно чистое постельное белье. Владимир не говорил нам, что мы должнывезти его с собой из России. А это…

Лена перевела взгляд на грязные простыни, которыеотвратительно пахли и не менялись уже несколько месяцев, а может быть, даже илет.

– А это ни в какие ворота не лезет.

– Куда не лезет? – не понял Экрам.

– Это очень плохое белье, – пояснила Ленка. –На таком спать нельзя. И еще нам нужны веник и совок. Мы хотим немногоприбраться в своей комнате. Мы думали, что нас привезут в лучшие условия, а тутсплошная грязь. Для нас нет комнаты поприличнее?

– Это ваша комната.

Поняв, что общаться с турком совершенно бесполезно, Ленкабезнадежно развела руками и быстро проговорила:

– Короче, все понятно. С тобой разговаривать, –как об стенку горохом. Сами живете в грязи и русских к ней приучаете.Показывай, где туалет, душ, веник, совок и чистое белье. О работе потолкуемзавтра утром.

– О работе будем говорить сейчас, – замоталголовой Экрам.

– Что о ней сейчас говорить, если уже первый час ночи?!Ты мне мозги не пудри. Руссо туристе давно спят! Все рабочие моменты завтраобговорим. Я не из соседнего аула пришла, а из Москвы прилетела. Я спатьхочу!!!

– Пойдем говорить о работе. Бери подругу, – стоялна своем Экрам. – Там люди ждут. Поговорим, а потом будете спать.

Мы с Ленкой переглянулись. Я встала и почувствовала, каксильно застучало мое сердце. Мне показалось, что оно стучит так громко, что егослышат даже в соседней комнате.

– Ну хорошо, пойдем поговорим, – Ленка стараласьказаться спокойной, но я-то знала, что ее спокойствие не стоит даже выеденногояйца. Ее ноги тряслись, а лицо бледнело с каждой минутой.

– Экрам, я что-то не пойму, какие люди нас ждут и с кеммы должны разговаривать, – влезла я в разговор.

– Вас ждут люди. Они в дальней комнате.

– Люди в дальней комнате?! Что за люди?!

– Турецкие люди.

Мы с Ленкой шли за Экрамом на ватных ногах и чувствовалинеладное.

– Экрам, мы что-то не возьмем в толк, куда мыидем?! – почти хором спросили мы, пройдя по темному длинному коридору.

Экрам не ответил. Он привел нас в самую дальнюю комнатувнушительных размеров, обставленную роскошными восточными диванами, где насвстретили два пожилых и тучных турка. Подойдя к одному из диванов, мы с Ленкойприсели на самый краешек и с опаской посмотрели на рассматривающих нас мужчин.Буквально через минуту в комнату вошел турок в белом халате и стал что-тоговорить Экраму. При этом мужчины постоянно смотрели в нашу сторону иразмахивали руками.

– Лена, кажется, мы вляпались. – Я посмотрела намертвецки бледную подругу и опустила глаза.