Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская Страница 14

— Что ты там нашла? — приседает он рядом.

"Ох, боже мой!" — вопрос заставил её вздрогнуть, а его тело, о котором она только что мечтала, было рядом. Краску залившую её всю уже не скрыть ничем.

— Трудяга шмель, — пролепетала Юлия, чувствуя, как жжёт спину, щёки и плечи… "Так можно в головёшку превратиться, неужели он не понимает?"

Он понимал. Потому и старался продемонстрировать себя разносторонне. Рутковский ловил себя на том, что ведёт себя, как мальчишка. В полном отвращении к себе он клялся не впадать в глупости, но не тут-то было… Вставал на задние лапки и прыгал кузнечиком. Что там говорить, в этот конфетный период жениховства хотелось выглядеть в восторженных глазах своей юной возлюбленной то её рабом, то всемогущим рыцарем. Он даже приглашал её на кавалерийский праздник своего полка. И красовался перед ней во всей красе и при всём параде. Малышка, находящаяся на гостевой трибуне среди празднично одетых людей, не спускала с него восторженных глаз. Он чувствовал себя перед ней почти богом. Но в то же время краешком глаза видел, что она была для его полка предметом зависти и чем-то вроде чуда природы, которым можно любоваться, а желательно не трогать. От этого раздирало двоякое чувство: копошилась ревность и гордость, что эта девочка, на которую с удовольствием пялятся его однополчане, будет принадлежать только ему. Тогда он принципиально приобнимал Юлию за талию, демонстрируя пускавшим слюньки мужикам своё право на неё. Пусть любуются, но планов не строят. Юлия, стараясь не привлекать внимание, посмеивалась: "Взрослые же мужики, а как дети". Естественно, она была другой нежели девчата и жёны его товарищей. По-другому одевалась, говорила, вела себя, семечки не грызла… От местных барышень шелуха летела, как от веялки. Не замечать Юленьку было невозможно.

Хочешь или нет, а Люлю, как он называл её на польский манер, заняла его сердце, заполнила голову и обволокла душу. Он только был рад такому плену. Во время многочасовой скачки к границе на окружение прорвавшейся банды, он не мог не думать о Юлии. Эта девочка только его. Он для неё открытие мужчины. Это безумно захватывающе и ответственно. К тому же его привлекло к ней и другое — познать её до конца, и он хотел бы и догадывался о том, что этого конца не будет никогда. У её тайны нет дна глубины. Она такая же романтическая натура, как и он. Романтичность- это богатство души. Богатство их душ. Опять же, в этой девочки интересное сплетение из узелков ребёнка и умной женщины. Это такой накал, такое притяжение… Он улыбнулся и опять погрузился в воспоминания. Никогда не забыть первый поцелуй. Он испытывал лёгкое удивление замешанное на удовольствии. Горячие влажные губы и огромные от изумления её глаза. Он слышал её сердечко, оно билось словно птица. Казалось, возьми он в руки сейчас её грудь и оно выпорхнет. Мужик-то взрослый, давно не мальчик. А тут такой доверчивый, горячий ребёнок. Конечно неопытность чувствовалась в ней во всём, но это его только заводило. "Только его!" Учил всему осторожно, чтоб не напугать. Время шло, руки его наглели, а пыл набирал обороты. Вокруг нарастало пьяное удушье. Они оба желая и сторожась отправились в опасное путешествие навстречу друг другу. Больше всего на свете он хотел лечь с ней в постель. Причём безумно. Но нельзя. Понял одно, — главное спокойствие в данный момент. Чтоб не наломать дров, принял решение. Всё, точка. Здесь принцип тот же что и в военном деле. Нет уверенности перед боем — не начинай атаку. Нашёл то, что душу греет и куда ноги ведут — женись. Пошёл свататься. Но безуспешно. Люлю, не собирались за него отдавать. Костя не находил себе места. Он нашёл женщину, которой можно оставить половину сердца и такой нокаут. Решив, что его никто не свернёт с пути, подналёг с посещениями и уговорами её родственников. Но это мало продвинуло его вперёд, и он чуть не отчаялся, а его цыплёнок выставил клювик и прочирикал, что верит ему, любит и пойдёт за него замуж. Он обалдел. В такое время и поперёк родительского слова… Но этот её шаг решил его судьбу. Он женится. Причём на птенчике, которого безумно и нежно любит. Костя сделает всё возможное и невозможное, чтоб этот ребёнок никогда в нём не разочаровался.

Она помнит тот день, когда он сделал ей предложение до мелочей. И когда родители пытали её душу и запрещали биться сердцу тоже. Вернувшись из гимназии, Юлия кружила по дому. Сняла высохшее бельё. Вымыла полы. С улицы послышалось цоканье копыт. Выглянула в окно. "Нет, не Костя". Счастливо провела ладонью по плечам вспомнив о его первых ласковых прикосновениях. Были дни, когда он приезжал верхом на коне. Протягивал ей руку. Она ухватывалась за неё. Твёрдая, большая ладонь, сильные пальцы. Они, не разжимаясь переносили её на круп коня, сажали перед собой и притягивали к груди. У неё кружилась голова, бросало в жар и ей совсем не хотелось вытаскивать руку из его ладони. И спорить с ним ни на какие темы ей тоже не хотелось, поэтому она заранее соглашалась со всем. "Пусть себе говорит".

Во дворе залаяли собаки. Она выглянула в окно. Пришёл к отцу сосед — колбасник. И с ходу посматривая на Юлию в окне принялся о чём-то с жаром говорить ему. Юлия отпрянула. Речь безусловно шла о ней. Догадалась, чай не маленькая — пытается сговориться отдать её за сына. Упаси Бог! Он уже делал не одну попытку разговора, пробовал несколько раз подкатиться с уговорами к ней. Был зол за отказ, правда открыто угрожать не смел. Прикуривал, видимо пытаясь оценить и присмотреться, и у Костика папиросы. Ухмылялся, но в лобовую атаку не пошёл… Да и куда ему против Костика.

Покончив с уборкой, Юлия молчком принялась помогать маме с глажкой белья, его лежали на столе горы. А мысли порхали и порхали… Поведя плечами и проведя пальчиком по своим губам, улыбнулась. Первое ощущение его горячих рук на своих плечах. Первый поцелуй. Это не забудется и не притупится, останется с ней навсегда. Так ждала, так ждала… Потом поняла, что можно запросто и не дождаться. Пришлось форсировать события. Поцелуй получился совершенно безвинный и такой сладкий. По книгам это выглядеть должно было, по её мнению, иначе… К её неудовольствию и на то его пришлось спровоцировать, поломав голову и приложив усилие. Рыцарей себе она представляла в этом вопросе немного другими. Только разочарование быстро прошло… Безусловно ждала, умирая от любопытства и страха. Но когда вдруг почувствовала тяжесть кольца его рук вокруг себя, обмерла. Да так, что от первых объятий её знобило. Порой дрожь усиливалась до того, что приходилось сжимать зубы, чтоб не стучали. Только он не понимая, что с ней за колотун приключился, прижимал крепче, целовал жарче… А потом ещё и ещё… не сосчитать и разумом не осилить. Получив доступ к нежностям он стал другим. С ним враз стало весело и легко. Иногда было даже так, что она начинала фразу, а он её заканчивал. Получалось он знал её не меньше, чем она сама. Они могли часами говорить ни о чём. Но это ни что было так интересно и важно для обоих. Юлия понимала — это её вторая половинка и ничего другого. Каждый прожитый день только убеждал её в этом. Именно его она ждала, именно его видела во сне и любила. Их души и тела рвались друг к другу. Настал день, когда чувства и страсть всё труднее было удерживать в рамках приличия и он, прижав её к груди, сказал:

— Юленька, радость моя, я так больше не могу. Я люблю тебя.