В ожидании Айвенго - Наталья Миронова Страница 14

Владимир Андрианович Кригер был всего лишь пожарным инспектором, но, как ни назови, в душе он был следователем. Он весь подобрался при этих словах Этери и стал похож на гончую, почуявшую лисицу. Жанна Федоровна заметила, как он насторожился, повернулась, взмахнув полами элегантной короткой дубленки, и двинулась обратным ходом к воротам.

– Проводите ее, Игорь, – распорядилась Этери. – Больше никого не впускать. Возвращайтесь в дом и Аслану скажите, чтоб не маячил у ворот. Отбой. Хватит с нас приключений на сегодня. Пожарные уехали?

– Так точно.

– Отключите, пожалуй, домофон, а то журналюги трезвонить начнут.

– Есть, – браво отозвался Игорь.

Этери и Кригер вместе прошли к гостевому коттеджу.

– Извините, вы точно знаете… насчет муляжей? – поинтересовался Кригер.

Этери на ходу стащила с головы надоевший платок-тюрбан. Все равно он ни черта не маскировал.

– Вы же видели, как она побежала? Конечно, ее муж действовал не один, это была большая афера…

– Но дело быстро замяли, – вставил Кригер.

– Да, потому что замешаны влиятельные лица. Решили спустить на тормозах, а то полетело бы много голов. И все они живут здесь, – добавила Этери. – Вы не знали? – спросила она, перехватив его удивленный взгляд. – Это легенда – будто на Рублевке живут бизнесмены. На Рублевке живут в основном чиновники.

– Честно говоря, я здесь в первый раз, – признался Кригер. – Здесь пожаров не бывает. Но ваш муж был бизнесменом, – уточнил он.

– Почему «был»? Он и сейчас бизнесмен. Только он мне больше не муж.

Они добрались до гостевого домика, тоже представлявшего собой внушительное строение, и вошли внутрь.

Практически весь первый этаж гостевого дома занимала так называемая «жилая комната»: загибающаяся под прямым углом комбинация гостиной и столовой со встроенной кухней. Именно эту столовую-гостиную Катя Лобанова в прошлом году по просьбе Этери оформила шторами вишневого бархата и ситцевыми чехлами на диванах и креслах, бордовыми в цветочек. Стены были оклеены фактурными обоями, напоминающими джутовую мешковину, светильники стилизованы под керосиновые лампы, кухонная секция отделана натуральной древесиной золотистого цвета. Получилось веселое и уютное помещение в стиле «кантри».

Здесь Этери и собрала «подозреваемых», как она мысленно их окрестила.

Кригер дотошно опросил всех: экономку Валентину Петровну, величественную, плохо говорившую по-русски грузинскую повариху Дареджан Ираклиевну, вторую горничную Мадину и обоих охранников, хотя Игорь весь день возил хозяйку и видеть ничего не мог.

Валентина Петровна и горничная показали, что когда включились детекторы дыма, они обе первым делом побежали на кухню, думали, там горит. Но Дареджан Ираклиевна сказала, что в кухне все в порядке, зато в холле они почувствовали сквозняк и увидели дым. Вызвали пожарных. Нет, на чердак не поднимались, видели, что дым валит оттуда. Побежали двери закрывать на первом и на втором этаже, детей уводить подальше. На чердак в этот день вообще не поднимались, незачем было. Когда в последний раз? Женщины переглянулись. Когда Левану Лаврентьевичу вещи собирали, то есть недели три назад. Да, медведь-панда был там, на месте.

– А сегодня, когда загорелось, где были дети? – спросил Кригер.

Опять экономка и горничная переглянулись.

– На улице оба были, с собаками играли.

– Мне нужно поговорить с вашим старшим сыном, – решительно заявил Кригер, обращаясь к Этери.

– Идите к себе, – отпустила Этери экономку, повариху, горничную и охранников. – Спасибо вам за все. Подождите минутку, – попросила она Кригера, а сама заглянула в единственную на первом этаже спальню, где сидели, дожидаясь своей очереди, Сандро и Нико. Младший сын играл во что-то на нетбуке, старший, подавленный и мрачный, просто смотрел в пол.

– Сандрик, выйди на минутку, мне нужно с тобой поговорить.

Он вышел, по-прежнему изучая носки красных с белым кроссовочек, словно это было бог весть какое чудо.

– Это ты поджег медведя? – спросила Этери.

Сандрик не ответил. Любопытный Никушка оставил нетбук и пришел послушать, но остановился в дверях гостиной.

– Зачем ты это сделал? – продолжала Этери. – Зачем ты поджег своего любимого мишку? Зачем ты устроил пожар?

По щеке Сандрика заскользила слеза. За ней другая.

– Я не хотел… Я только хотел, чтобы папа вернулся.

– Позвольте мне, – попросил Кригер неожиданно мягко. – Александр, да? Можно я буду звать тебя Сашей? Ты пошел на чердак, Саша. Зачем?

– Хотел взять моего мишку. Я соскучился.

– А где ты взял зажигалку?

– Прямо там, на чердаке. Она там лежала.

– Значит, когда ты шел на чердак, ты еще не думал об огне?

– Нет. Я хотел взять моего мишку. А потом увидел зажигалку. На подоконнике. Подоконник узкий, там кроме зажигалки ничего и не поместится…

– Понятно. Ты взял зажигалку и открыл окно. Зачем ты открыл окно?

– Не знаю. Просто так.

– Сандрик, говори правду, – строго велела Этери.

– Мам, я правда не знаю! Просто открыл, и все. Я думал… огонь скорее заметят.

– Ты увидел зажигалку и решил поджечь медведя, так?

– Я не думал, что будет так страшно, – всхлипнул Сандрик. – Я только хотел, чтобы папа вернулся. А потом испугался и убежал. Вы меня в тюрьму посадите?

Этери решительно притянула сына к себе.

– Никто тебя в тюрьму не посадит, ты еще маленький. Но я на тебя ужасно сержусь, так и знай. Ты о брате подумал? О Валентине Петровне? О Леди и Лорде? Ты хотел, чтобы они все сгорели?

– Нет! Нет! Никушка с Леди и Лордом во дворе гулял, я его в окно видел. Я тоже побежал на двор.

– Но никому ничего не сказал.

– Я испугался.

Сандрик разревелся всерьез. Этери тихонько укачивала его, как маленького, гладила по голове, перебирая густые черные волосы.

– Не надо, сынок. Не надо плакать. Мне тоже больно, но смотри, я же не плачу! Надо привыкать. Запомни: так ты папу не вернешь.

Он оторвался от нее, заглянул ей в лицо зареванными черными глазищами.

– А как?

– Не знаю. Надо ждать. Может, ему надоест та другая тетя, и он к нам вернется.

«Только не знаю, захочу ли я его принять», – добавила Этери мысленно. Ей казалось, что нет, уже не захочет. Разве что ради детей…

– Простите, – обратилась она к Кригеру, – вы закончили свое расследование? Мне нужно покормить детей и уложить спать.

– Вам следует показать ребенка психиатру.

Этери гневно выпрямилась, но заговорила внешне спокойно: