Царица Пальмиры - Бертрис Смолл Страница 14

— А если я выйду замуж за князя, будут ли мои дети его наследниками? Ходят слухи, что он очень любит одну из своих наложниц и ее детей. Я не потерплю, чтобы дети другой женщины оттеснили моих детей!

— Твои дети станут его законными наследниками, дочь моя!

— Тогда я выйду за него замуж, отец!

— Подожди, дитя мое! — предостерегал ее Забаай. — Узнай его получше, прежде чем давать согласие на этот брак. Если и после этого ты все же захочешь выйти за него замуж, то так тому и быть.

— Ты сказал, отец, что в конце концов мне придется выйти замуж. Князь попросил моей руки, и я дам свое согласие! Если уж я должна выйти замуж, то пусть это по крайней мере будет человек, который живет в Пальмире, так что я наконец-то освобожусь от твоей пустыни!

Она озорно сверкнула глазами, а Забаай снисходительно усмехнулся. Как он любил этого ребенка!

— Князь красив, — продолжала Зенобия, — он всегда был добр ко мне; я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил о нем плохо. Кажется, чувство злобы у него полностью отсутствует.

Зенобия понимала, что каким бы справедливым по отношению к ней ни хотел быть ее отец, она не может Отказать князю. Однако она еще сильнее полюбила Забаая за то, что он хотя бы сделал вид, что выбор за ней.

— Ты ничего не говоришь о любви, дитя мое. Для того, чтобы брак был благополучным, между мужчиной и женщиной должна быть любовь. С той самой минуты, как я увидел твою мать много лет назад в Александрии, я понял, что люблю ее, и она тоже поняла, что любит меня. Любовь поддерживает мужчину и женщину в трудные времена.

— Вы с мамой — необычные люди, отец. Тамар рассказывала мне, что любовь — это чувство, которое вырастает между мужчиной и женщиной постепенно. Я верю, что со временем смогу полюбить Одената, а он уже любит меня. Я уверена в этом! Видел ли ты, как глупо он вел себя сегодня? Я не собиралась смеяться над ним, но он казался таким смешным со своим открытым ртом!

И она захихикала при воспоминании об этом. Забаай подумал, что еще не пришло время объяснить дочери разницу между вожделением и любовью. Пусть думает, что Оденат действительно влюблен в нее. Не помешало бы еще посильнее раздразнить аппетит князя.

— Укрась себя получше, дитя мое, — сказал он и поцеловал Зенобию в щеку, открыто демонстрируя свою любовь к ней, что случалось довольно редко. — В этот вечер ты можешь поужинать с нами, а не с женщинами.

Оставшись одна, Зенобия повернулась к зеркалу и задумчиво всматривалась в него. Все называли ее красавицей и сравнивали с другими девушками. Но сможет ли она конкурировать с пальмирскими женщинами? Сочтет ли ее Оденат достаточно красивой? Ей все известно о его наложнице Делиции, она знала, что ей придется мириться с ее присутствием. О Делиции, девушке-рабыне из северной Греции, говорили, что она очень красивая: белокожая, голубоглазая и золотоволосая.

Зенобия окинула себя критическим взглядом. Бледно-золотистая кожа, овальное лицо, щеки абрикосового оттенка, длинные густые прямые черные волосы, шелковистые на ощупь… Возможно, ему будет приятно прикасаться к ним. Она вспомнила, что при встрече он всегда ласково гладил ее по голове.

Девушка взглянула на себя более пристально. Она слишком высока для женщины и знала это, но тело безупречно, а формы округлые, но не полные, благодаря активной жизни, которую она вела. Она провела тонкими руками под грудью и критически оглядела их: круглые, твердые и полные. Она знала, какое значение мужчины придают этой части тела женщины, и с удовлетворением отметила, что грудь хороша. Талия тонкая, бедра стройные, но приятно округлые. Пристальный взгляд Зенобии снова переместился вверх, к лицу, и она стала внимательно всматриваться в него.

Скулы высокие, нос — совершенно прямой, классической формы, губы — , полные, подбородок — маленький, квадратный и решительный. Самое лучшее, решила она, это глаза. Миндалевидной формы, обрамленные тонкими дугообразными черными бровями и густой бахромой черных ресниц, они были темно-серые с крошечными золотистыми крапинками, напоминавшими листья в зимнем пруду. И становились почти черными, когда она сердилась. В эти глаза невозможно не заглянуть. А заглянув, любой узнал бы все ее секреты.

— Если он не будет считать тебя самой прекрасной женщиной на свете, значит, он слеп на оба глаза, сестренка! Зенобия отвела глаза от зеркала.

— Из-за кого я беспокоюсь, так это из-за его любимой наложницы, Акбар. Мужчины из пустыни неравнодушны к белокурым женщинам.

— Но он не женился на ней! — последовал ответ.

— Она ведь рабыня, Акбар. Мужчины не женятся на своих рабынях. Они могут любить их, но не женятся на них. А что если он любит ее, а на мне женится только ради наследников? Всю свою жизнь я была окружена любовью, Акбар. Я зачата в великой любви. Я не могу жить без нее! Что если он не любит меня?

— Но ты ведь не обязана выходить за него замуж, сестренка. Отец сказал, что не станет принуждать тебя.

— Мне уже почти пятнадцать лет, брат. Большинство девушек моего возраста уже два года как замужем и имеют детей. Я могу и не встретить любовь. Если не за князя Одената, то за кого же мне тогда выходить, Акбар? Кто возьмет в жены образованную женщину? Я часто думаю, не оказали ли мне мать и отец медвежью услугу тем, что учили меня? Возможно, меня стоило учить только тому, что положено знать женщине.

Она вздохнула и бросилась на ложе.

Акбар в изумлении уставился на сестру, а потом рассмеялся.

— Клянусь Юпитером, ты испугалась! Вот уж никогда не думал, что настанет день, когда Зенобия бат Забаай испугается. Но ты действительно испугалась! ты боишься, что не понравишься Оденату, ты боишься этой голубоглазой, золотоволосой проститутки! Зенобия, сестра моя, бедный князь Пальмиры уже наполовину влюблен в тебя. Если ты будешь благосклонна к нему, он станет твоим преданным рабом на всю оставшуюся жизнь. Единственное, чего он желает — это хотя бы небольшого поощрения. Что же касается его наложницы Делиции, он, разумеется, любит ее. Она — добродушное создание, так что ты, конечно, не должна испытывать страх перед этой девчонкой.

— Она так… Так женственна, а я лучше управляюсь с оружием, чем с флаконами духов!

— Ты — единственная в своем роде, сестра моя!

— А тебе понравилась бы такая женщина, как я, Акбар?

Озабоченность, отражавшаяся на ее юном личике, была так велика, что ему стало обидно за нее.

— Слишком легкая победа, быть может, и приятна, зато ужасно скучна, сестра моя. Будь с Оденатом такой, какая ты есть на самом деле. Он полюбит тебя!

Акбар приблизился к ней, наклонился и поцеловал в голову.

— Хватит размышлять, глупое дитя, лучше приведи себя в порядок для встречи с князем! Скоро я вернусь и сам буду сопровождать тебя в палатку отца на вечернюю трапезу.

Когда она подняла глаза, он уже ушел, а в палатку входила Баб. «Милая Баб, — с нежностью подумала Зенобия, — с какой радостью она вернется в город!» Баб — служанка ее матери и приехала вместе с Ирис из Александрии. Когда Ирис умерла, она перешла по наследству к Зенобии и продолжала выполнять прежние обязанности. Теперь, с годами, она постарела, и ей все стало труднее переносить тяготы скитаний по пустыне. Она наблюдала любящим взглядом, как старая служанка ходит по палатке, приготавливая для своей хозяйки одежду на вечер.