Зоя - Даниэла Стил Страница 14

Сердце Зои замерло. «Господи, только не это…»

— Говорят, он отрекся в пользу брата, МихаилаАлександровича. Так нам сказали час назад какие-то солдаты. Но ее величество неверит…

— Но он жив? — Евгения Петровна перевела дух.

— Мы надеемся, что да.

— Слава богу. — Евгения Петровна оправила юбки,бросила колючий взгляд в сторону внучки. — Скажи Федору: пусть вноситвещи. — Ей совсем не хотелось, чтобы мятежники нащупали зашитые в подкладкудрагоценности. И когда кучер внес баулы, приказала горничной проводить ее кцарице.

— Я знаю дорогу, бабушка, пойдемте. — И Зоямедленно пошла по хорошо знакомым ей лестницам и переходам — всего несколькодней назад они с Мари пробегали по ним.

Александровский дворец казался вымершим. Зоя постучала вдверь Маши, но оттуда не доносилось ни звука. Она не знала, что великую княжнуперевели в одну из комнат на половине императрицы, где за тяжело больнойдевочкой ухаживали сестры и Анна Вырубова. Так они шли по длинному коридору,пока не услышали наконец голоса. Зоя постучала, и дверь медленно открылась. Напороге возникла высокая тонкая фигура императрицы. В комнате были Анастасия иМария. Увидев подругу, она заплакала.

Зоя, не находя слов, бросилась к ней и крепко ее обняла.

— Боже, Евгения Петровна! Какими судьбами? Чтослучилось?

При всей своей выдержке старая графиня не смогла справитьсяс волнением, когда обняла эту высокую, необыкновенно изящную женщину,казавшуюся смертельно измученной. Серые глаза царицы смотрели с неизбывнойгрустью.

— Мы приехали помочь вам, Алике. И дольше оставаться вПетрограде было нельзя. Сегодня утром наш дом был предан огню. Мы едваспаслись.

— Это невозможно… — Потрясенная императрица медленноопустилась на стул. — А Константин?

Графиня побледнела, почувствовала вдруг, каким тяжкимбременем легли ей на душу утраты, невосполнимость которых она в полной мереощутила лишь сейчас, когда непосредственная опасность миновала.

Она испугалась даже, что силы изменят ей и она упадет. Но —совладала с этой минутной слабостью.

— Он погиб, Алике, — дрогнувшим голосом сказалаона, но и теперь сумела не заплакать. — И Николай тоже… В воскресенье. АНаталья сгорела заживо сегодня утром. — Она не стала добавлять, чтоневестка сошла с ума. — Скажите… Это правда?.. О Ники? — Ей былострашно спрашивать, но она заставила себя задать этот вопрос. Она должна знать.Иначе происходящее так и останется непонятным.

— Вы имеете в виду отречение? Нет, это ложь. Этонемыслимо. Они пугают нас. Сегодня я говорила с Ники по прямому проводу, и онничего мне не сказал — ни слова. — Царица взглянула на трех девочек,которые плакали обнявшись: Зоя только что сообщила великим княжнам о гибелибрата и разрыдалась.

Мари, хоть и была очень слаба, пыталась как-то утешитьподругу, поддержать ее. — Нас оставили все наши солдаты… и даже… — оназапнулась, — и даже Деревянко бросил Беби.

Деревянко был одним из дядек наследника, находившихся принем неотлучно со дня рождения. Сегодня рано утром, не сказав ни слова, онпокинул дворец и своего воспитанника — ушел не оглянувшись. Второй дядька,Нагорный, сейчас находился с Алексеем в соседней комнате: он не оставитмальчика до смерти — его и своей. Там же был и доктор Федоров. Доктор Боткинвместе с гувернером Гиббсом уехал в Петроград за лекарствами.

— Не укладывается в голове… Наши матросы… Не могуповерить. Ах, если бы Ники был здесь!..

— Он скоро приедет, Алике. Надо взять себя в руки… Какчувствуют себя дети?

— Все больны. Сначала я не смела, не решалась имсказать, но сейчас они все знают — нельзя было больше скрывать. Здесь графБенкендорф — он поклялся защищать нас. Вчера утром приехала баронессаБуксгевден. Вы останетесь, Евгения Петровна?

— Да, если это возможно. Возвращаться в Петроградсейчас нам нельзя. — И чуть было не добавила:

«Ни сейчас, ни потом». Она все же надеялась, что жизньвойдет в прежнее русло. Иначе и быть не может. Стоит только приехать царю и…Разумеется, слухи об отречении — наглая ложь, намеренно повторяемаябунтовщиками и изменниками, чтобы запугать народ и подчинить его себе.

— Мы поместим вас в Машиной комнате, хорошо?

А Зоя…

— Зоя будет со мной. Так, теперь чем я могу вам помочь,Алике?

Императрица благодарно улыбнулась при виде того, как стараяграфиня сбросила с плеч шубу и поддернула манжеты своего скромного платья.

— Отдохните с дороги. Зоя пока побудет с девочками —пусть поболтают в свое удовольствие.

— Я не устала, пойдемте, Алике, приведемостальных. — И с этой минуты Евгения Петровна стала деятельно ухаживать забольными — поить их с ложечки, обтирать влажными салфетками, перестилатьпостели.

Было уже около полуночи, когда наконец легли спать. ЕвгенияПетровна скоро заснула, а Зоя, прислушиваясь к ее негромкому храпу, думала отом, что всего три недели назад она сидела в этой самой комнате с Машей, и таподарила ей флакончик ее любимых духов. Теперь все было разрушено, хотя никтоиз девочек еще не осознал этого. Да и она сама вряд ли понимает смыслпроисходящего — даже после всего того, что ей пришлось увидеть в Петрограде… Авеликие княжны больны и так бесконечно далеки от уличных беспорядков, отвзбудораженных толп, от убийств и грабежей… Ей казалось, что у нее передглазами навсегда останется объятый пламенем дом на Фонтанке и истекающий кровьюНиколай. И подумать только — прошло всего четыре дня… Зоя заснула, когда заокном уже брезжил рассвет. Она думала о том, скоро ли вернется государь, войдетли жизнь в прежнюю колею, — и тут сон спутал ее мысли.

На следующий день к пятичасовому чаю приехал дядя царя,великий князь Павел, и сообщил, что Николай накануне отрекся от престола впользу своего брата Михаила, который был просто ошеломлен свалившейся на неговластью — он был совершенно не готов взять в свои руки бразды правления. ТолькоАлике и доктор Федоров понимали, почему Николай не передал трон Российскойимперии сыну: хроническая и неизлечимая болезнь наследника держалась в тайне.Создано Временное правительство. Алике молча выслушала эти новости. Ей хотелосьтолько одного — увидеться и поговорить с мужем.

Назавтра, когда царь приехал в Ставку, в Могилев, чтобыпопрощаться с армией, этот разговор состоялся. Алике позвали к прямому проводу,когда она вместе с доктором Боткиным давала лекарство Анастасии.

Царица бросилась к аппарату, надеясь, что он скажет: вселожь, но первые же слова убедили ее, что все, к несчастью, правда, и всекончено — и жизнь, и мечты, и династия. Николай пообещал скоро приехать и, каквсегда, с нежной заботой расспрашивал о здоровье детей.

В воскресенье в Царское Село из Петрограда приехал генералКорнилов справиться о том, не нуждается ли Алике в чем-либо. Ее первая мысльбыла о раненых, за которыми она ухаживала в госпитале, и она попросила генералапомочь им продуктами и лекарствами. Она еще не привыкла к мысли, что это уже не«ее» раненые. Корнилов пообещал сделать все возможное, но что-то в егоповедении навело царицу на тревожные мысли — несомненно, худшее было ещевпереди. Она приказала Нагорному не отходить ночью от постели наследника и самадолго не ложилась спать. Далеко за полночь она наконец ушла к себе, и в ту жеминуту раздался осторожный стук в дверь: Евгения Петровна принесла ей чашкучаю. Она заметила на глазах царицы слезы и погладила ее по плечу: