В омуте любви - Инга Берристер Страница 14

— Ничего не случилось! — отрывисто возразила Санди, пытаясь подавить дрожь, поднимающуюся откуда-то из глубин ее существа. И вдруг с изумлением услышала собственный голос, сварливо спрашивающий:

— Ну как вчера провели время в кругу семьи? Приятно?

В следующую же секунду она бы дорого дала, лишь бы взять слова обратно.

Особенно когда уловила на себе его оценивающий пристальный взгляд.

— Да, приятно, — спокойно ответил он. — Но было бы куда приятнее, если бы вы могли присоединиться к нашему семейному кругу. А еще лучше, если бы мы с вами были одни…

Санди едва не задохнулась — ну, разумеется, всего лишь от естественного женского негодования при виде подобной наглости, поспешно заверила она себя.

Какая дерзость, какое бесстыдство — стоять тут и как ни в чем не бывало заявлять подобные вещи, тем более что она доподлинно знала, как и с кем он провел вчерашний вечер.

— Сегодня я хочу пригласить вас поужинать со мной, — продолжил он. И медленно добавил, подчеркивая двойной смысл как самого приглашения, так и своего желания:

— Сегодня я хочу быть с вами.

— Не выйдет. Этот вечер у меня уже занят, — холодно заявила Санди.

Нет, ну каков актер! Поглядеть только на его лицо — как ловко ему удалось придать себе такой уязвленный, такой обиженный вид! Этот потемневший взгляд, эти как бы невольно сжавшиеся губы… Санди даже ощутила себя виноватой, но тут же опомнилась. Если тут кто кого и обидел, так это Джанфранко ее, а никак не наоборот.

— Я же говорил, что вы не найдете здесь ничего подходящего, — сообщил Джанфранко, когда она потерпела очередную неудачу.

— По крайней мере, я сама в этом убедилась! — вспылила Санди.

Она устала и была сильно разочарована, но истинная причина ее гнева заключалась совсем не в этом. Пять часов в тесном контакте с Джанфранко начинали сказываться на ее самообладании.

Все ее силы уходили на то, чтобы держать синьора Грассо на расстоянии.

Трудная задача. До этого человека никак не доходило, что она его раскусила.

Нет, он упорно вел себя так, будто был уверен, что о Санди надо заботиться.

Спрашивал то и дело, как она себя чувствует, не болит ли у нее голова, не укачивает ли ее. Лишь врожденная осторожность мешала девушке выложить начистоту, что если что-то и вредит ее здоровью, так это его, Джанфранко, общество.

Хотя было бы так просто, если бы она ощущала по отношению к нему лишь презрение и негодование. Тогда Санди могла бы постоять за себя, и не было бы нужды столь тщательно воздвигать защитные барьеры гнева и возмущения. Но, вопреки доводам разума и логики, она не могла отрицать, что непослушное тело жаждет Джанфранко. Именно это-то больше всего расстраивало и бесило ее.

Каждый раз, когда наглец тем или иным способом намекал, что хочет ее, когда выказывал силу своего желания, Санди чувствовала, как невольно отзывается на этот чувственный зов. В какой-то миг она даже поймала себя на крамольных мечтах о том, что он и в самом деле выполнит шутливую угрозу и поцелуем заставит умолкнуть ее острый язычок.

— Ну вы и злючка! Тем сильнее искушение проверить, много ли трудов потребуется, чтобы вы убрали коготки и замурлыкали, — дерзко заявил Джанфранко, когда она с негодованием отвергла вполне разумное предложение поискать место для ланча.

Санди с излишней резкостью ответила, что совсем не голодна. Но он и это замечание умудрился обернуть в свою пользу.

— Вы правы. Мой аппетит тоже направлен отнюдь не на еду. Мне куда больше хочется вкусить вашей свежести и аромата. Для меня это яство будет подобно нектару, меду, ласкающему уста и…

— Замолчите! — в ярости потребовала Санди, не в силах отогнать прочь эротические видения, вызванные его нескромными словами.

Что за нелепое раздвоение: так сильно презирать мужчину, не доверять ему и в то же время столь страстно хотеть близости с ним?

Просто зов пола, яростно заверила она себя. Вот и все! По каким-то никому не ведомым причинам этот авантюрист сумел разбудить в ней неизведанное до сих пор желание. Робкие и неуклюжие опыты отрочества отнюдь не подготовили ее к силе и напряженности нынешних ощущений. Возможно, ей полагалось еще в колледже «перебеситься» и успокоиться, но этого не произошло. И вот теперь она испытывала нелепое стремление к Джанфранко Грассо.

Да, именно так! — с явным облегчением решила она. Секс — вот что ей необходимо. Господи, да о чем я только думаю! — ужаснулась Санди в следующую секунду. Шокированная непривычным поворотом собственных мыслей, она попыталась сосредоточиться на мелькающих за бортом строениях. Теперь, когда она знала истинную причину того трепета, который вызывает у нее Джанфранко, он ей больше не был страшен. Кто предупрежден, тот вооружен. Отныне волноваться не о чем.

— Послушайте… Прошу прощения, если напугал или смутил вас, — с какой-то неловкостью вдруг обратился к ней Джанфранко. — Видите ли, мне это в новинку. Я просто никогда не испытывал такого раньше, не ощущал ничего подобного… Я всегда подозревал, что в один прекрасный день полюблю так же отчаянно и навеки, как мой дедушка полюбил бабушку, но не подозревал, даже не догадывался, сколь сильно это чувство…

Вот это быстрота и натиск! Санди едва не почувствовала невольное восхищение умом и ловкостью проходимца, который так ловко умел воспользоваться любой ситуацией и раскусить характер новой жертвы.

Без сомнения, Джанфранко рассчитывал, что она будет раздосадована его отступлением и сама начнет за ним гоняться. Что же до слащавого упоминания о дедушке…

— Жаль, что вы так и не нашли ничего подходящего, — услышала Санди за спиной голос Джанфранко. Он отыскал ее в магазинчике сувениров и выразительно посмотрел на часы. — Уже довольно поздно, чтобы предпринимать что-либо прямо сейчас, но почему бы мне не позвонить кузену и не договориться с ним назавтра? Мы могли бы…

Они направились в холл отеля, где собирались люди в строгих деловых костюмах. Должно быть, участники одной из тех пресловутых конференций, о которых столько толковал портье, догадалась Санди. После очередного неудачного дня она ощущала свинцовую усталость и черное разочарование. Но не они вызывали в ней желание резко отчитать Джанфранко.

Ну почему, даже прекрасно зная, что он за человек, она все равно боится, что отбросит остатки самоконтроля и упадет к нему в объятия? Что же с ней случилось? Могла бы, кажется, сообразить, что не стоит два раза подряд наступать на одни и те же грабли. Если, конечно, не нравится, когда тебя ими молотят.

Может, она просто мазохистка? Может, ее, словно бабочку на огонь, тянет к мужчине, от которого женщинам лишь боль и унижение? Да нет же, дело не в этом, она вовсе не такая.

Но почему, почему же тогда?

Ее влечет к Джанфранко, но это всего лишь зов плоти. Вот и все…