Американская леди - Петра Дурст-Беннинг Страница 13

А все началось с самого первого ресторана, который он посетил сегодня незадолго до полудня: Сильвестр Форца, хозяин, отказался принимать на работу двух из пяти помощников, потому что те показались ему слишком старыми. Франко велел позвать их и обнаружил, что этим двоим едва ли немного за тридцать. Так кого же хотел нанять Сильвестр? Детей?! Франко раздраженно заметил, что старый граф наверняка не обрадуется, если Сильвестр станет устраивать истерику, как девственница в первую брачную ночь. И есть ли кто-нибудь вообще, кто мог бы прислать работников лучше? Тут, конечно, Сильвестру точно нечем было крыть.

Вскоре после этого Франко пришлось выслушать еще одну печальную новость: трое присланных парней после первой недели работы сбежали от Микеле Гарелло, из самого лучшего из пяти ресторанов. Гарелло был немногословен: либо со следующей поставкой ему дают замену этим троим, либо вернут деньги.

– Передай отцу: если нужно, я сам найду себе людей! Я не обеднею, если мне придется переплатить им пару долларов, – добавил он.

Черт возьми! Франко наверняка не высказал бы такое в лицо старому графу!

И следующие клиенты Франко тоже не горели оптимизмом: один жаловался на слишком высокие скидки – его клиентура состояла в основном из любителей пива. Конечно, он хотел получить компенсацию. Как только Франко все уладил, любители пива вдруг перестали быть темой для разговора. У другого хозяина были проблемы с разрешением на торговлю спиртными напитками в городе. И Франко должен был замолвить за него словечко… Но Франко лишь отмахнулся.

– Плати регулярно отчисления, тогда снова получишь разрешение на продажу алкоголя. Кроме того, что я, иностранец, должен передать от вас городским властям?

Неужели люди считали, что его дворянский титул открывает все двери?!

Франко так сжал вилку, что побелели пальцы. Завтра – время еженедельного звонка отцу. Он уже сейчас знал, что услышит: «Не позволяй людям водить себя вокруг пальца! Покажи, что с членом семьи де Лукка нельзя шутить…» Франко с отвращением отодвинул тарелку с пастой. Это все лишь потому, что он разыгрывает из себя сильного парня!

– Что-то не так? Не по вкусу мамины спагетти? – Нахмурившись, Джузеппа уселась на стул напротив него.

– Твоя мать готовит лучше всех в этом городе!

В подтверждение своих слов Франко сунул в рот еще немного макарон. Джузеппа и ее мать не имели отношения к его досаде.

– Я могла бы принести тебе еще что-нибудь…

Почему она смотрит с такой опаской? Неужели он хоть раз обидел ее? Сдвинув брови, Франко помотал головой.

– Ради всего святого, пожалуйста, нет!

До заведения Паоло он посетил еще полдюжины клиентов. Везде ему предлагали что-нибудь съесть: наверное, хозяева считали, что просьбы легче дойдут, если Франко будет заедать их куском тунца, пиццей или сабайоном!

Джузеппа встрепенулась.

– Тогда я сейчас уйду. Папа велел передать, что подойдет к тебе через четверть часа. А пока я могу принести тебе бокал вина.

– Нет, спасибо, у меня еще есть! – он показал на полупустой бокал на столе.

– Может, ему надоело уже пить собственное вино! Предложи графу кьянти! Могу поспорить, от него он не сможет отказаться! – крикнул Джузеппе один из мужчин за соседним столиком и тут же получил удар под ребра от соседа.

В шумном гоготе, который за этим последовал, слышались нервные нотки.

Франко заметил, кто был этот наглец. Его звали Сольверино Мауро. Тоже его клиент, хотя и не самый лучший. Всего лишь два дня назад Франко с четырьмя помощниками пришлось выбивать из Сольверино долг за последнюю поставку вина.

Остальные гости тоже обернулись и посмотрели на Франко, словно звери, которые учуяли запах чего-то интересного: большинство с опаской, некоторые с благоговением и лишь немногие с насмешкой. В этом квартале не было человека, который бы не знал его. Каждому было интересно, как сын могущественного графа де Лукки отреагирует на подобную провокацию.

Франко холодно посмотрел на Сольверино.

– На твоем месте я не разевал бы так широко пасть. Или ты уже забыл о нашей прекрасной встрече два дня назад?

Не успел один из людей Франко прихватить Сольверино покрепче, как тот уже готов был платить.

Мужчина в знак примирения поднял руки и запоздало улыбнулся.

– Сольверино ни черта не смыслит в вине! – крикнул другой человек Франко. – Иначе бы он знал, что семья де Лукка славится «Rossese di Dolceacqua»…

Он огляделся, привлекая к себе внимание, а потом выпалил:

– В котором исключительно много воды!

Тут же последовал громогласный хохот.

– Что тут такое? Вам нечем заняться, кроме как обижать моих гостей? – вмешался Паоло. – Может, мне устроить подобную выходку в какой-нибудь из ваших забегаловок?

Он со стоном сел на стул, с которого только что встала его дочь.

– Ну что за банда! Как только выпьют немного, превращаются в сорванцов. Бывают ли посетители хуже, чем хозяева ресторанов?

Сорванцы! Как бы не так. Франко скрипнул зубами.

– Давай поговорим о твоем новом заказе. Мне еще сегодня нужно кое с кем встретиться.

Когда Франко этой ночью вернулся к себе в квартиру, которую отец купил в прошлом году, то чувствовал себя так, словно неделю отпахал в сицилийских каменоломнях. Поясница болела, а мускулы на лице так одеревенели, что их не удавалось расслабить.

Ночь была прохладной. Но, несмотря на усталость, Франко не хотелось отправляться в постель. Вместо этого он прикурил сигарету и вышел на узкий балкон, протянувшийся во всю длину квартиры. Хотя она и располагалась на семнадцатом этаже восемнадцатиэтажного дома, вид отсюда открывался так себе: справа был виден кусок порта, слева – тыльная сторона типографии, печные трубы которой каждую ночь выбрасывали облака едкого дыма. Франко предполагал, что там печатают ежедневную газету, наверняка не самую известную.

Он уставился на тлеющий кончик сигареты.

Дома, в Генуе, уже давно началась ночная симфония сверчков. Теплый морской ветер поднимал их вверх, и стрекот доносился до самых отдаленных уголков палаццо. Слабый свет лунного серпа отражался серебром на зеленых мраморных плитках внутреннего дворика. С виноградников веяло сладким ароматом: там виноградные лозы питали многообещающие грозди ягод.

Сигаретный дым потерял свою пряность. Во рту появился неприятный привкус, как от сгнившего лимона. Во время всех его предыдущих визитов в Нью-Йорк никогда не было такого, чтобы кто-то критиковал вино, которое производила его семья! Он считал совершенно невозможным, чтобы кто-то отважился на такое. Франко швырнул сигарету с балкона по высокой дуге. Нужно что-то делать! Он не мог допустить, чтобы вековым винодельческим традициям его семьи был нанесен урон. Франко живо представил себе, что сказал бы его отец о таком происшествии: «Тебе необходимо действовать жестче. Заткнуть рот подобным хамам еще до того, как они успеют крикнуть “Mamma mia”! Если бы все наши предки были такими добродушными тюфяками, как мой сын, наша семья не скопила бы своего благосостояния за четыреста лет. Неужели ты хочешь стать первым графом де Луккой, который снесет оскорбление нашего доброго имени?»