Люцифер и ангел - Барбара Картленд Страница 13

Она не знала, что это, собственно, означает. Она знала только, что сама мысль о поцелуях и прикосновениях преподобного Джошуа была жуткой и противоестественной.

Когда она в первый раз после приезда увидела его в церкви, она решила, что он скучен и отвратителен.

Тогда она снова размечталась о Люцифере, хотя речь преподобного Джошуа ни в коей мере не напоминала проповедь преподобного Адольфуса:

— О, как упал ты с неба, денница, сын зари! Анита повторяла про себя эти слова и с улыбкой

думала о том, как удачно упал ее Люцифер — на место герцога.

Когда позже в тот день преподобный Джошуа зашел на чай к ее двоюродной бабушке, Анита пришла к выводу, что вблизи он еще более неприятен, чем во время проповеди.

Он разговаривал с мисс Лэвенхэм как-то вкрадчиво и раболепно. Анита заметила, что глаза его заблестели от жадности, когда леди Матильда вручила ему запечатанный конверт.

— Небольшое пожертвование на дела милосердия, дорогой викарий, — проговорила мисс Лэвенхэм неожиданно мягким голосом.

У Аниты возникло подозрение, что единственный объект благотворительности преподобного Джошуа — он сам.

Он заходил очень часто. В следующее воскресенье Аниту неприятно поразило, что он продержал ее руку в своей, влажной и липкой, заметно дольше, чем того требовали приличия.

Анита также слушала, как лестно отзывался преподобный Джошуа о ней в разговоре с ее двоюродной бабушкой.

«Если бы он знал, что я о нем думаю, — говорила она себе, — то запел бы по-другому!»

Тем не менее Анита думала о нем не слишком часто. В то утро она была озабочена и возбуждена первым письмом от Сары. Сестра писала:

«Не могу передать, как замечательно жить в Лондоне с тетушкой Элизабет. Я просто представить себе не могла, что она будет так добра ко мне. Тетушка подарила мне такие чудесные наряды, и когда я надеваю их, я чувствую себя Золушкой, над которой взмахнула волшебной палочкой ее крестная фея.

Только представь себе, у меня есть огромный кринолин, а в моем гардеробе уже четыре бальных платья и еще много других, совершенно восхитительных.

Я хотела бы рассказать тебе, дорогая Анита, о балах, на которых я была, и о приеме, где тетушка представила меня принцессе Александре, но нет времени — надо готовиться к званому обеду.

Надеюсь, ты не очень несчастна в Харрогите. Мне хочется снова написать тебе, и чем раньше, тем лучше, — просто чтобы сказать, что я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вместе».

Анита перечитывала письмо раз за разом. Она говорила себе, что Сара такая хорошенькая; все будут ею восхищаться, и она найдет себе мужа в точности по своему желанию.

Все утро Анита предавалась мечтам о Саре, поэтому случившееся после обеда стало для нее потрясением. Встав из-за стола, мисс Лэвенхэм сказала:

— Я хочу поговорить с тобой, Анита, перед тем как пойду отдохнуть.

Анита удивилась, но проследовала за леди Матильдой в маленькую гостиную, примыкавшую к столовой.

Закрыв дверь, мисс Лэвенхэм сказала:

— Сядь, Анита. Я должна тебе кое-что сообщить. Уверена, что, услышав это, ты поймешь, как тебе повезло.

У Аниты мелькнула мысль, что леди Матильда, наверное, хочет подарить ей новое платье, но мисс Лэвенхэм продолжала:

— Ты несколько раз встречала преподобного Джошуа Хислипа здесь и слышала его проповедь. Ты, без сомнения, понимаешь, что это человек выдающихся способностей и с незаурядным характером.

Она помедлила. Было очевидно, что она ждет ответа Аниты, и девушка сказала:

— Да, я уверена, что так оно и есть.

— Следовательно, ты согласишься, что стать его соратницей и женой — это великая честь, — продолжала мисс Лэвенхэм.

Анита несколько удивилась: странно, что ее двоюродная бабушка решила предпринять такой шаг, как замужество, в столь преклонном возрасте — ведь ей уже за семьдесят.

Однако, поразмыслив над этим, девушка решила, что преподобному Джошуа было бы выгодно получить такую богатую жену.

Кроме того, не было ни малейшего сомнения: мисс Лэвенхэм очень хорошо к нему относится.

Вслух Анита сказала:

— Так вы выходите замуж, бабушка Матильда! Как замечательно! Можно, я буду подружкой невесты?

Воцарилось ледяное молчание. Анита поняла, что сморозила глупость.

Мисс Лэвенхэм, четко выговаривая каждое слово, чтобы не допустить недопонимания, произнесла:

— Викарий просит твоей руки, Анита!

Несмотря на суровый тон тетушки, Анита почувствовала, что не может спокойно ее слушать, и воскликнула:

— Н-нет… нет! Как он… может? Он такой старый!

— Возраст не имеет значения, — резко ответила мисс Лэвенхэм. — Как сказал сам викарий, он долго жил среди декабрьских льдов, но ты принесешь ему весну.

Анита не могла вымолвить ни слова, и мисс Лэвенхэм продолжала:

— Он имел в виду, что перед смертью его жена долго болела. Я лично всегда считала ее надоедливой, брюзгливой собственницей. Она не смогла подарить викарию детей — хотя это, конечно, мог быть промысел Божий.

— Де… тей!

Прошептав это слово, Анита храбро, хотя сердце ее трепетало, произнесла:

— Прошу прощения… бабушка Матильда, но я не могу… выйти замуж за… нелюбимого человека… настолько… старше меня.

Мисс Лэвенхэм обратила на ее слова не больше внимания, чем на писк комара.

— Чепуха! — отрезала она. — Ты выйдешь замуж за преподобного Джошуа и поймешь, что тебе невероятно повезло. Пышной свадьбы не будет, это вовсе не обязательно. Я устрою здесь небольшой прием и, само собой, обеспечу тебя приданым.

Анита вскочила с места.

— Нет!.. Нет!.. Я не могу… Я не выйду замуж за преподобного… господина!

— Ты сделаешь так, как тебе велят! — возразила мисс Лэвенхэм. — Я не желаю, чтобы преподобный Джошуа был разочарован. Я полностью одобряю ваш брак. Поскольку твой отец умер, а мать за границей, я, как старшая в семье Лэвенхэм, являюсь твоей опекуншей, и в этом качестве, Анита, я не потерплю никаких возражений. Когда завтра викарий навестит нас, ты примешь его, а через месяц я устрою вашу свадьбу.

Мисс Лэвенхэм говорила так веско, так сурово, что Аните казалось, будто вокруг нее смыкаются стены. Выхода не было.

Вскрикнув, как загнанный зверек, она поспешила наверх, в свою комнату, и заперлась там.

Услышав, как мисс Лэвенхэм поднимается в свою спальню, Анита надела шляпку и выскользнула из дома. Ее не покидало ощущение, что только за городом она может свободно дышать и думать.

По воле провидения ей встретился герцог. Он пообещал спасти ее, но как, она не знала.