Ведьма из-за моря - Виктория Холт Страница 13

— Это единственный способ вести себя как джентльмену по отношению к женщине, находящейся в беде. Более того, мне очень стыдно за поведение в гостинице! Судьба дала мне случай загладить плохое впечатление обо мне. Разве вы лишите меня этой возможности?

— Вы уже загладили свою вину, но я предпочла бы остановиться в гостинице!

— Конечно, будет так, как вы пожелаете. Верьте мне, я ничего не сделаю против вашего желания. Что же нам делать? Ехать обратно в гостиницу? Нам понадобится время, чтобы найти ее, и я не могу позволить вас остаться там без охраны: ваша матушка мне этого не простит, да и батюшка тоже. Нет, судьба послала меня в нужный момент! У меня был шанс спасти вас от негодяев, в чьих намерениях я не сомневаюсь: есть бароны, которые хватают незащищенных женщин и мужчин тоже, — приводят в свои крепости и забавляются с ними. Раньше таковы были обычаи, и эти обычаи сохранились до сих пор. А здесь я предлагаю вам гостеприимство, здесь вы будете в безопасности. Мои слуги о вас позаботятся, и я обещаю, что без промедления пошлю на поиски нескольких человек в разных направлениях. Не сомневаюсь, скоро они принесут известия о вашей матушке. Они могут сопроводить ее сюда, в Пейлинг. Это успокоит и ее, и вас, а как только рассветет, вы отправитесь домой.

Но я все еще колебалась. Я смотрела на эту мрачную, серую крепость и слышала слабый шепот моря. Что мне было делать? У меня, казалось, не было выбора. Я видела, как замелькал свет во дворе, затем засветилось окно. Там были люди. Я должна идти с ним, это был единственный путь. Я не могла бродить, как он выразился, бесцельно в ночи в поисках матушки.

Он увидел, что я начала сдаваться.

— Все будет хорошо, — мягко сказал он. Мы поднялись по склону к замку.

— Я бы хотел показать вам мой дом при более счастливых обстоятельствах, сказал он.

Я пыталась отвлечься от мыслей о матушке.

— Вы так добры, — небрежно ответила я.

— Рад служить, но перестаньте беспокоиться! Эта ночь скоро кончится, и при свете дня все будет выглядеть по-другому! Пейлинг очень долго сопротивлялся натиску стихий, но и сейчас так же крепок, как тогда, когда был заложен первый камень. Он должен был быть крепким, отражать нашествия захватчиков и противостоять непогоде. Он построен из корнуоллского камня — тяжелого и крепкого — и служил домашним очагом многим поколениям моих предков! Фундамент был заложен во время правления Завоевателя, а позднее замки стали чем-то большим, чем просто стены, в которых можно было защитить себя и свою семью. Но вас не интересует архитектура, вы думаете только о том, как найти вашу матушку? Я понимаю и говорю об этом только затем, чтобы вы по возможности успокоились.

Мы приближались к опускающейся решетке. Холодный ветер обдувал мои щеки, я вдыхала чистый морской воздух, и опять будто кто-то меня предупреждал. Чувство было такое же сильное, как тогда, у сгоревшей гостиницы. Что я делаю, доверяясь этому человеку, который так недостойно вел себя в «Отдыхе путника»? Когда же кончится этот кошмар?

Опять я чуть было не повернула коня вспять, но сдержалась. Что я могла сделать? Я уже говорила ему, что хочу поехать в гостиницу, а он привел меня сюда. Этот человек делал только то, что хочет, я знала это. Он тревожил меня, но и странным образом волновал: я не могла определить свое отношение к нему. От него исходила мощная сила, в чем я как раз нуждалась. Я не могла не чувствовать, что если он искренне хотел помочь мне в этом трудном положении, то мог это сделать.

Я поехала вперед, так как не знала, что может со мной случиться, если поверну назад. Мы проехали под опускающейся решеткой.

— Крутой подъем, — сказал он. — Видите, какие мы сильные? Дозорный на башне мог видеть на целую милю, кто подходит к замку: с тыла никто не приблизится… разве что на лодке, но это не так-то просто.

Колум Касвеллин закричал, ему немедленно ответили. Подбежали несколько человек. Он соскочил с лошади, и один из подбежавших взял ее. Затем он повернулся ко мне, помог сойти с лошади, взял мою руку и повел через двор.

Открылась дверь. Появилась женщина с фонарем. Она сделала книксен, и он обратился к ней:

— Джемма, у нас гостья! Пусть приготовят для нее комнату и принесут чего-нибудь горячего поесть.

Она ушла, и он провел меня через большой зал в караульное помещение. У меня вдруг мелькнула мысль, что он хочет сделать меня своей пленницей. На стенах висели копья и алебарды, а по углам — доспехи.

— Присядьте на минутку, — сказал он. Я села на стул, который, казалось, был сделан для великана, такой он был тяжелый.

Он наклонился ко мне, взял мои руки в свои и нежно погладил.

— Вы замерзли, — сказал он, — и так бледны! Вы совсем другая, не та энергичная молодая леди в Дубовой комнате. Мне очень жаль! Как бы я был рад принять вас здесь с вашими родителями во всем блеске! Но давайте забудем эти несчастливые обстоятельства.

— Это невозможно!

— Конечно, и это понятно. Вы сейчас в караульном помещении замка: здесь мы держали пленников в прошлом, прежде чем увезти их в подземную тюрьму. Да, у нас есть подземная тюрьма. Вы видите люк? Это один вход туда, а есть другой: лестница, ведущая вниз, и крепкая, обитая железом дверь, которую, как говорят, невозможно сломать!

Я почувствовала, как меня вновь охватил страх.

— Я привел вас сюда, — сказал он, — прежде чем провести в замок — ведь это только охранное помещение. Боюсь, при первой нашей встрече я произвел на вас плохое впечатление. Это не легко забыть, правда? Я хочу вам сказать, что если для вас лучше уехать отсюда, я не буду вас задерживать. Я хочу, чтобы вы думали обо мне хорошо. Если вы хотите уйти, пожалуйста, скажите, и я не буду пытаться остановить вас.

Он открыл дверь и оставил ее открытой.

— Вам решать, — добавил он.

Я молчала. Я ничего не могла сделать, мне надо было остаться здесь, положиться на него и с нетерпением ждать утра.

— Я остаюсь. Он улыбнулся.

— Умное решение! Теперь я покажу вам вашу комнату. Затем вы освежитесь. Вы можете отдохнуть в отведенной для вас комнате или где пожелаете. Замок Пейлинг к вашим услугам!

Я поблагодарила его и побранила себя за свою неприветливость. Правда, он вел себя тогда чванливо, но он же отдал нам комнату, хотя затем он поднял меня с постели, когда постучался в окно. Может быть, это тревожило меня больше всего. Но разве этого не сделал бы любой пылкий мужчина? Должна ли я судить его слишком строго? В конце концов, когда я вернулась в постель, он ушел; и он уже достаточно загладил свою грубость этой ночью. Было трудно представить, что тот, кто так старался успокоить мои страхи, и тот надменный грубиян из «Отдыха путника» — один и тот же человек. Неужели у меня сложилось превратное представление о нем? Я любила преувеличивать. Моя матушка нередко мне об этом говорила.

— Теперь мы покинем это неприятное место, — сказал он, — и я проведу вас в святая святых — небольшую комнату, где я время от времени развлекаю друзей. Туда принесут еду, и мы поужинаем. Но перед этим, я думаю, вы пожелаете умыться и, может быть, снять плащ.