Другая женщина - Евгения Перова Страница 13

Молчи, скрывайся и таиИ чувства, и мечты свои –Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи, –Любуйся ими – и молчи.Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи, –Питайся ими – и молчи.Лишь жить в себе самом умей –Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум;Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи, –Внимай их пенью – и молчи!..

– Краси-иво, – задумчиво протянул Димка. Он не все понял – что это такое: «Взрывая, замутишь ключи»? Про ключи он знал: здесь, в парке, был родник, и Димка иногда пил его ледяную и сладкую воду, так не похожую на водопроводную. Зачем же его взрывать?! И почему «звезды́ в ночи», а не звёзды? Мысль изрече́нная? А не изречённая? Но «молчи, скрывайся и таи» ему было понятно и привычно, так же как и мир «таинственно-волшебных дум»: мальчик давно научился скрывать от взрослых свои мечты и фантазии.

Он мог долго сидеть, разглядывая цветущий жасминовый куст, в котором – уж он-то знал! – несомненно, жили волшебные существа, и, если замереть и прищуриться, их вполне можно было увидеть. Ранней весной он часами бродил вдоль первых ручейков, разглядывая образующиеся ледяные острова и заселяя их мелким сказочным народцем. А дома получал потом взбучку за промокшие ноги: «Ты опять заболеть хочешь?! Не ребенок, а горе!»

– Дим, а кто такая Тигра?

– Тигра? Вообще-то она Томка. Но похожа на Тигру. Умеет рычать и никого не боится. Это моя невеста. – Димка вздохнул: – Она в соседней квартире живет. Вообще-то мне не очень хочется с ней жениться, но они все говорят, что надо. Не сейчас, когда вырастем.

– А сама-то Тигра хочет?

– Вроде как хочет. Она говорит, я без нее пропаду. Потому что робкий. Она боится, что меня обижать будут. Но я не робкий, я просто драться не люблю. Только она ничего не понимает. Вот ты – понимаешь, бабушка понимает, а Тигра – нет…

– А чего именно она не понимает?

– Да вообще! И не видит ничего вокруг себя. А я вижу. Только объяснить не могу. У нас дом красный такой, кирпичный, знаешь? И когда закат… И березы там растут… Белые! А стена – красная! Так красиво! И грустно почему-то. А она не видит. Или весной! Листочки ма-аленькие, зелененькие и пахнут… И птичка поет, тоже такая маленькая, совсем незаметная… Или цветочки бывают желтенькие, видела? Гусиный лук называются. И я так радуюсь! Словно воды с газом напился! Весело и хочется побежать! Или даже полететь! А ей все равно, Тигре, – листочки, птичка. Она говорит, я малахольный. Даже и не знаю, как это мы будем с ней жениться… А ты женатая?

– Нет, я не замужем.

– А почему?! Ты такая красивая! Как Прекрасная Дама!

– Ну, наверно, потому что не нашла того, кто… понимает. И все видит вокруг себя.

– Я бы на тебе женился! Когда вырасту!

Наташа засмеялась:

– Ну, когда ты вырастешь, я уже стану бабушкой, и ты не захочешь на мне жениться.

– А у тебя же детей нету, раз ты не женатая? Или есть?

– Нет. – И Наташа помрачнела.

– Ну вот! Откуда же внуки возьмутся, если детей нету! Значит, ты никогда и не будешь бабушкой!

– Да, тут ты, пожалуй, прав. – И Наташа, горько вздохнув, потрепала его по волосам. – Пойдем! Пожалуй, следует перевести тебя из пажей в рыцари.

Наташа отвела его в библиотеку Дома отдыха и нашла сказки Андерсена – Димка прочел и про гадкого утенка, и про стойкого оловянного солдатика, и про Русалочку. Читал и плакал. Хорошо, что читал в парке, а то дома бы засмеяли: сестры и так дразнили его нюней и хлюпиком, а отец ругал слабаком и девчонкой. Поэтому Димка и научился ловко прятаться, не попадаться на глаза, делаться незаметным, сливаться с окружающей действительностью – так что иной раз и сам верил, что умеет превращаться в невидимку.