Ночной всадник - Сандра Дюбэй Страница 13

– Кто вы? – спросила Блисс, глядя в сторону. Ее смущал его неотрывный взгляд.

– Меня зовут Кит, – ответил он. – Кит Квинн.

Блисс хотела что-то сказать, но разбойник прервал ее:

– Итак, миледи, что вы собираетесь делать?

– Делать? – переспросила Блисс.

– Пошлете за опекуном? Расскажете ему, что под вашей крышей нашел убежище преступник?

– Мой опекун в Лондоне, – уклончиво ответила Блисс.

– Замок полон его людьми. И потом, вы можете позвать стражников.

Блисс поднялась и поставила кружку на стол. Разбойник разговаривал с ней таким же сухим, презрительным тоном, как в ту ночь, и в глазах его темнела неприязнь, причины которой Блисс не понимала.

– Тогда вас повесят, – ответила она, оборачиваясь. – Вы думаете, я способна хладнокровно послать человека на виселицу?

Чувственные губы Кита Квинна изогнулись в сардонической усмешке.

– Почему бы и нет? – ответил он. – Что значит человеческая жизнь для дочери графа Барторпа?

– Что вы хотите этим сказать? – гневно воскликнула Блисс, возмущенная тем, как этот незнакомец отзывается о ее обожаемом отце.

– Ваш отец получил от короля этот дом, – ответил разбойник. – И земли, и людей, и все сокровища, которые здесь хранятся. Он не отказался от подарка. Ему не пришло в голову, что потеря Четема стоила жизни благородному человеку, который ни в чем не провинился ни перед вами, ни перед вашим отцом!

– Мой отец не виновен в смерти барона де Уайлда! – сверкнув глазами, воскликнула Блисс. – Этот человек предал короля, своего сюзерена! Он заслужил наказание!

В темных глазах Кита Квинна блеснула ярость. Заскрипев зубами, он приподнялся, словно хотел вскочить и броситься на Блисс. Одеяло его сползло, обнажив загорелую грудь, наполовину скрытую повязкой. И вдруг на белой ткани выступило алое пятно. Стежки, наложенные Айзеком, разошлись, рана открылась, и Кит со стоном повалился на постель.

Подобрав юбки, Блисс бросилась к дверям. Рискуя сломать себе шею, кубарем скатилась вниз по лестнице, промчалась мимо изумленного жеребца и выбежала на улицу.

Яркое солнце, отраженное в снежном покрове, на мгновение ослепило ее. Привратник, дремавший у ворот, поднял голову и с удивлением уставился на хозяйку, которая, забыв о капюшоне, с растрепавшимися рыжими кудрями и горящими от мороза щеками неслась к замку. Вот она пересекла широкий двор и скрылась в конюшнях.

В конюшне было тепло и темно, пахло лошадьми, сеном и кожей. Блисс остановилась на пороге, вглядываясь во тьму: после солнечных лучей и сверкания снежного наста ее глазам требовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку. Молодой конюх, чинивший седло, поднял голову и, заметив, кто стоит в дверях, вскочил и сдернул с головы шапку.

– Миледи! – воскликнул он.

– Где Айзек? – торопливо спросила Блисс.

– Да вон он, миледи, – ответил конюх, указывая в сторону.

Блисс взглянула туда и в закутке, откуда доносился крепкий аромат выдубленной кожи, увидела Айзека, он о чем-то спорил с рабочим.

– Айзек! – позвала она.

Старик обернулся, изумленно вскинув густые белые брови. От пронзительного, ничего не упускающего взгляда не укрылось нескрываемое волнение Блисс и ее взъерошенный вид. Айзек отложил седло, которое держал в руках, и двинулся к ней.

– Да, миледи?

– Идемте со мной, скорее! – воскликнула она, уже готовая бежать прочь из конюшни.

– Сюда, миледи, – ответил Айзек.

Он пошел в противоположную сторону, и Блисс ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они вошли в задние помещения конюшен, куда не проникал дневной свет. Пройдя несколько поворотов, Айзек ввел Блисс в небольшую чистенькую комнатку – свое жилище.

– Что случилось, миледи? – с тревогой в голосе спросил он.

– Киту плохо, – ответила Блисс. – Ему нужна ваша помощь, и как можно скорее!

Несколько мгновений Айзек молчал, изумленно глядя на нее; затем молча отворил тяжелую, обитую железом дверь в дальней стене. В комнату хлынул ослепительный дневной свет: дверь вела на улицу.

Путь отсюда до западного крыла был ненамного быстрее, чем от главного входа, но здесь, по крайней мере, Айзек и Блисс были в безопасности от любопытных глаз и длинных языков слуг, большинство из которых присягали на верность лорду Холму.

Через несколько минут на свежевыпавшем снеге появились две цепочки следов, ведущих к дверям западной башни.

– Что случилось? – спрашивал Айзек, карабкаясь вверх по лестнице. Он, кажется, все еще не мог осознать, что его новая хозяйка так хорошо знает Кита.

Но Блисс его не слышала – словно горная лань, она взлетела вверх по лестнице и вбежала в спальню, не дожидаясь, когда Айзек ее догонит.

Кит стоял на коленях на полу, повязки его были красны от крови. Очевидно, он пытался добраться до стола, но силы покинули его на полпути.

– Айзек! – закричала Блисс, бросаясь к раненому. – Скорее сюда!

Старый конюх, тяжело дыша, появился в дверях. Не сразу он понял, что происходит, когда же сообразил, бросился на помощь Блисс. Вдвоем они перетащили Кита на кровать.

– Дайте мне шкатулку со стола, – приказал он Блисс, а сам начал разматывать повязку.

В деревянной шкатулке, которую подала ему Блисс, обнаружились иголки, нитки и длинные полосы грубого холста. Айзек поставил шкатулку на кровать. Не дожидаясь следующего указания, Блисс принесла и поставила рядом кувшин, полный воды.

Последний бинт упал на пол, и Блисс ахнула. Рана, нанесенная Стивеном Вилльерсом, зияла, открывая взору лохмотья кровавого мяса, из воспаленных краев торчали толстые нитки – следы предыдущих трудов Айзека. Блисс ощутила угрызения совести за то, что так рассердила Кита. Правда, своими словами он задел честь ее отца – но ведь и она дурно отозвалась о старом бароне де Уайлде, которого он, по-видимому, глубоко уважал и почитал. И в любом случае нельзя было спорить с тяжелораненым.

Айзек промыл рану, смывая засохшую кровь.

– Придется зашивать сначала, – пробормотал он. – Напрасно ты, сынок, попытался встать.

– Достань пулю! – простонал Кит сквозь стиснутые зубы.

– Пулю? – повторила Блисс. – Так пуля все еще в ране?

– Верно, – кивнул Айзек. – Прошлой ночью он был не в том состоянии, чтобы извлекать пулю. Не уверен, что стоит рисковать и сейчас.

– Но свинец убьет его!

– Вы правы, – согласился Айзек. – Зажгите свечу, миледи, и поставьте сюда. Мне понадобится ваша помощь.

Блисс сделала, как он велел. Айзек выдернул остатки прежнего шва и начал ощупывать рану в поисках пули. Из раны заструилась кровь. Капли пота выступили у Кита на лбу, он судорожно вцепился в простыню с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Блисс догадывалась, что он терпит невыносимую боль: но ни звука не сорвалось с его крепко стиснутых губ.