На волнах страсти - Валери Слэйт Страница 13

И дама его не разочаровала.

— Ну, что вы, Роберт. То, что вы рассказали, звучит так романтично. Я готова слушать вас хоть до рассвета. Я сама давно мечтаю принять участие в конных соревнованиях. Дядя Фердинанд научил меня ездить на лошадях, когда я провела у него пару каникул. Но это было давно, еще в детстве. Сейчас уже вряд ли получится. Но хотелось бы продолжить когда-нибудь, когда будет возможность.

— Да, жаль, что здесь, в Хургаде, нет таких возможностей. Но, если хотите, мы можем найти замену. Винсерфинг или параплан. Покатаемся на подводной лодке. Я уже наводил справки. Арабы купили у русских небольшую «шпионскую» подводную лодку и переделали ее на смотровую. Сделали большие иллюминаторы по бокам, и прозрачную носовую часть. Получилось что-то вроде «Наутилуса» капитана Немо, как в романе Жюля Верна. Я и сам бы с удовольствием прокатился на такой посудине, полюбовался бы подводным миром в комфортных условиях.

Анна немного помедлила с ответом, затем слегка насупилась, изображая недовольство, и заявила.

— Простите, Роберт. Я ценю вашу заботу, но не очень разделяю ваше снисходительное отношение к женщинам. Не могли бы мы усложнить задачу?

— Что вы имеете в виду? — уловив ее недовольство, Роберт тоже принял официальный тон.

— Ну, хотя бы дополнить катание на подводной лодке плаванием с аквалангом. Мне кажется, это было бы интересным и полезным для меня. Расширить свой кругозор, испытать себя в новом качестве. Хотя бы для того, чтобы было чем похвастаться дома, перед знакомыми, — нарочито легкомысленно заявила Анна, чтобы снять излишнюю напряженность светской беседы. Разговор как-то незаметно развивался вширь и вглубь, постепенно усложняясь и втягивая в себя все новые проблемы и темы.

— Кстати, десяти дней для обучения будет достаточно? — поинтересовалась она.

— Право, не знаю, что и сказать, — с сомнением протянул Роберт. — Конечно, за десять дней вполне можно изучить основы и поплавать самостоятельно с аквалангом. Для женщин нормальная глубина — до 12 ярдов. То есть около 10 метров, по вашим континентальным меркам. Конечно, с подстраховкой со стороны инструктора. Но я не знаю местных курортных правил. Позволят ли мне здесь заняться самостоятельно вашим обучением? Не хотелось бы отнимать хлеб у арабских инструкторов-профессионалов. Я слышал, что здесь вообще готовят новичков за один день. У нас бы это не позволили. В общем, думаю, что можно будет договориться и как-то скомбинировать наши усилия. Я подстрахую, если арабы чему-то вас недоучат. Найдем приемлемое решение.

— Ну, что ж. Я рада тому, как вы все быстро и умело решаете. В таком случае, как говорят французы, «вернемся к нашим баранам». К вашему интригующему предложению.

— Ох, извините. Совсем заговорился. Мы как-то сразу начали обсуждать одновременно столько тем, что я потерял основную нить. Спасибо за подсказку. Да, так вот, о моем предложении. Но вначале, если потерпите, все же вновь небольшое предисловие.

— Как в романе? — выразительно приподняла свои красивые брови Анна — Хорошо. Валяйте с предисловием. Я потерплю.

В этот момент они как раз остановились под пальмой, и на некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только мерным рокотом морских волн и подвыванием уже остывающего суховатого ветра со стороны пустыни, с явственным привкусом прокаленных солнцем барханных солончаков. Оба настраивались на серьезный разговор. Роберт собирался с мыслями и наспех конструировал тезисы будущей речи, чтобы она была как можно более убедительной и в меру лаконичной. К сожалению, приходилось действовать экспромтом, чего он очень не любил. Но выбирать не приходилось. Иногда жокей вынужден подчиняться чрезмерно норовистому скакуну, с учетом его характера, принимая навязанные правила игры. Иначе будет еще хуже, и скачка может вообще сорваться. А с женщиной, как известно, еще сложнее, чем с самой норовистой кобылой. Затем, сочтя, что дальше тянуть уже невозможно и вынужденная пауза слишком затягивается, он откашлялся и приступил к повествованию.

— Итак, вначале, в качестве прелюдии. Я уже говорил, что работаю спортивным журналистом. Для этого я достаточно разбираюсь в разных видах спорта, да и сам спортсмен, по своему характеру и основным увлечениям. У меня два таких увлечения, конные скачки с препятствиями и плавание с аквалангом. Об этом мы уже говорили. Ну, для полной ясности добавлю, что в скачках у меня есть кое-какие достижения. Как у жокея-любителя, разумеется.

Он не сомневался, что любознательная девушка, во всем предпочитающая ясность, тут же опять задаст вопрос, и не ошибся.

— Роберт, извините, что прерываю, но чтобы потом не забыть. Я уже поняла, что вы очень скромный человек. Однако что, в вашем понимании, значит «кое-какие достижения»?

— Ну… Я уже несколько лет выступаю как жокей-любитель. Особой разницы с жокеями-профессионалами нет. Но гонорар за выступления, естественно, в отличие от профессионалов не получаю. У нас, в Британии, соревнования проводятся на разных ипподромах, в основном, с октября по апрель. Ипподромов несколько десятков. Приходится со своим скакуном переезжать с одного на другой. Это довольно неудобно и для жокея, и особенно для коня. Поэтому для жокея-любителя это тоже, естественно, ограничивает возможность участия в соревнованиях.

— И у вас есть свой скакун?

— Нет, что вы. Это слишком дорогое удовольствие. Я выступаю на разных лошадях. У меня, как и у вас, один из родственников тоже занимается коневодством. Брат отца. Разводит пони и гунтеров на продажу. Гунтеры — это лошади для охоты на лис. Это наш национальный вид спорта, очень древний. Нас за него часто критикуют. Мол, слишком кровожадный.

— Да, я слышала об этом. Я ведь изучала не только английский язык, но и историю Англии, ее культуру. Собственно, я уже была в вашей стране. Проходила что-то вроде языковой стажировки, когда училась в университете. Правда, недолго, всего месяц. Жила в английской семье, в Бирмингеме. К сожалению, в Лондоне была всего один раз. Приехала на поезде на выходные. Много за полтора дня не посмотришь. Пробежалась вдоль набережной Темзы, от Вестминстерского дворца до Тауэра, побывала в Национальной галерее и в Британском музее. Вот и все. Ой, извините, что опять вас отвлекла. Продолжайте, пожалуйста. Для меня ваши слова звучат как повествование Гомера.

— Не смейтесь, Анна. Я не поэт, а только журналист. Хотя надеюсь, что со временем стану настоящим писателем. Но вернемся все же к лошадям. Помимо пони и гунтеров на продажу, дядя позволил себе держать скакуна для собственного удовольствия и престижа. Вначале я на нем и выступал. Затем, когда добился весомых успехов, меня заметили другие владельцы скакунов. Стали приглашать выступить в качестве жокея на их питомцах.

— Это я поняла. Но, все-таки, как насчет описания успехов на скачках? Я с нетерпением жду главного.

— Ну, особых вершин на общенациональных заездах я не достиг, к сожалению. У нас есть несколько наиболее престижных скачек. Недавно довелось принять участие в одной из них. В Большом национальном стипль-чезе в Ливерпуле, на ипподроме Эйнтри. Заезд на четыре мили, тридцать препятствий. Выступал на прекрасном скакуне по имени «Золотая звезда». Были неплохие шансы на успех. К финишу выходил вторым и мог даже стать победителем. Впрочем, я уже чувствовал себя победителем. «Золотая звезда» буквально летел вперед, почти вровень с фаворитом. Отставал от него всего на треть корпуса, и постепенно, но неуклонно, дюйм за дюймом, сокращал разрыв. Но…