Право на счастье - Джаннет Кросс Страница 13

— Куда угодно. Это частный пляж.

— Частный пляж? — Шерил в задумчивости подняла бровь. — Знаешь, с каждой минутой эти каникулы становятся все больше похожими на мои мечты. Не хватает только большой бутылки минеральной воды.

Он досадливо щелкнул пальцами.

— Ну как я мог забыть! Одну минуту, сейчас поправим дело.

Барнет шагнул к лестнице, но Шерил остановила его, положив руку ему на плечо. У него была теплая кожа, обласканная солнцем, и эта теплота тут же перетекла в ее пальцы. Барнет вопросительно смотрел на нее. Шерил облизнула губы.

— Я пошутила. И, пожалуйста, перестань меня баловать. Ко времени возвращения в Кэмпбеллтаун ты меня окончательно испортишь.

— Это невозможно, — возразил он с такой искренностью, что у Шерил перехватило дыхание. — После двух последних лет ты заслуживаешь, чтобы тебя немного побаловали. Жаль, что у меня всего три дня, даже меньше, чтобы испортить тебя.

Шерил не хватило сил отвести взгляд. Секунды казались вечностью, и, несмотря на все предостерегающие сигналы, рвущиеся из глубин ее разума, она продолжала стоять и смотреть на Барнета.

Барнет Стэплтон — великолепный образчик мужчины. Множество женщин, подпавших под обаяние его чар, тому свидетельство. И если она не проявит осторожности, то, не успеет и глазом моргнуть, как пополнит ряды жертв обаяния Барнета. От этой мысли у Шерил засосало под ложечкой. Она торопливо отвела взгляд и указала на первую попавшуюся на глаза песчаную отмель.

— Может быть, пойдем туда? Похоже, неплохое местечко.

Барнет молча кивнул.

Заботливая миссис Стэплтон предусмотрительно уложила в корзину плед, на котором они весьма удобно расположились и, расстелив бумажную скатерть, принялись пировать.

Слизнув с пальца последнюю крошку, Шерил ощутила приятное чувство насыщения и покой. Она оперлась на локоть и лениво следила за тем, как добывают свой завтрак крикливые чайки.

— Интересно, как там Уолли без меня?

— С ним наверняка все в порядке. Иначе бы Мэри уже позвонила.

— И все же я без него скучаю. Сегодня он впервые открыл утром глаза и не увидел меня.

— Все будет хорошо. Мэри — прекрасная мать. Она проследит, чтобы с Уолли ничего не случилось.

— Знаю, знаю… Но все равно не могу не беспокоиться.

Барнет убрал остатки пиршества в корзину и притворно нахмурился.

— «Лень добра не делает», любила повторять моя мать, когда мы были детьми. Теперь-то я понимаю, как она была права. Тебя необходимо срочно загрузить работой. Иначе… ты начнешь рыдать, как в самолете.

— Разве я рыдала?! — возмутилась Шерил. — Я просто боялась, что…

— Если тебя это успокоит, — перебил ее Барнет, — возьми и позвони Уолли. Попозже, когда мы вернемся. А сейчас… почему бы нам не попытаться немного отдохнуть?

— Ладно, человек с каменным сердцем, — проворчала она. — Пусть будет по-твоему.

— Ну что, готова к прогулке? — спросил Барнет, проигнорировав ее выпад.

Шерил встала. Он озабоченно оглядел ее с головы до ног.

— Прежде всего, тебе следовало бы намазаться солнцезащитным кремом. А то ты уже порозовела.

Под его изучающим взглядом она порозовела еще больше.

— Я не подумала об этом и ничего с собой не взяла…

— Нет проблем. Моя мать — женщина предусмотрительная.

Когда Шерил брала у Барнета тюбик с кремом, ее пальцы скользнули по его руке, и от этого невинного прикосновения у нее снова сбилось дыхание.

Стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд заинтересованной публики, Шерил принялась покрывать кожу защитным снадобьем. Дело двигалось споро, пока не дошла очередь до спины. Шерил машинально взглянула на Барнета.

— Требуется помощь? — немедленно отреагировал он.

Выражение его лица было таким невинным и простодушным, что у нее язык не повернулся сказать «нет». Она протянула ему тюбик. И все же, когда Барнет коснулся ее, Шерил чуть не подпрыгнула. Его руки мягко скользили по ее спине, от плеч до самого выреза купальника и даже немного ниже. Каждый дюйм ее тела ощутил нежное прикосновение сильных пальцев. Шерил, будто окаменев, сидела на пледе и боялась пошевелиться.

Уж эта его помощь! Но, если честно, до чего же приятно вновь почувствовать мужские руки на своем теле! Приятно, невыносимо волнующе и… страшно.

— Ну, кажется, все.

Барнет говорил отрывисто и дышал так, будто пробежал не менее десяти миль. Потом он быстро встал и, избегая взгляда Шерил, принялся возиться с крышкой корзины.

Шерил последовала его примеру: как ни в чем не бывало поднялась, стряхнула с пледа песок, сложила и протянула Барнету. Тот, молча и все так же не поднимая на нее глаз, взял плед.

Ну, нет, подумала Шерил, так не пойдет. Нельзя же провести вместе целый день, не глядя друг на друга.

— Барнет, что-нибудь не так?

— Не так? — глухо переспросил он, старательно запихивая плед в корзину. — Что может быть не так?

— Не знаю. Тебе виднее. Это ведь ты не смотришь на меня.

Медленно, со свистом втянув в себя воздух, Барнет поднял на нее глаза. В его взгляде появилось что-то новое, отметила Шерил. Видимо, он знает, как подействовало на меня его прикосновение.

Вот мы и достигли поворотного момента в своих отношениях. Подошли к тому, чего я боялась. Что упорно отвергала. В течение двух лет я вела уединенную жизнь, игнорируя собственные желания и потребности. И теперь мне мучительно хочется плюнуть на последствия и позволить себе получить от Барнета то, чего, если честно, мне очень недоставало все эти годы.

А что потом?

Верность не входит в число добродетелей Барнета. Он меняет женщин, как носовые платки. Я не настолько глупа, чтобы считать себя той женщиной, которая способна наставить его на путь истинный. Значит, через какое-то время я могу его потерять. Как потеряли другие женщины. А потому… Нет и нет. Мои гормоны, возможно, и готовы рискнуть, но только не сердце… Сердце к этому не готово.

Кроме моего либидо существует множество других вещей, куда более важных, напомнила себе Шерил. Прежде всего — Уолли. Барнет — существенная часть его жизни, и я не сделаю ничего, что могло бы подвергнуть опасности отношения этих двух мужчин — маленького и большого. Хотя, возможно, к этому примешивается и некоторая доля эгоизма: я привыкла к постоянному присутствию Барнета в своей жизни. После смерти Отиса он стал для меня неким символом уверенности в завтрашнем дне, отдушиной, несокрушимой скалой.

Он стал одним из моих лучших друзей.

И все это я могу потерять.

Разве стоит оплачивать такой ценой буйство гормонов?

— Знаешь, Барнет, что я думаю?