Наваждение - Глория Даймонд Страница 13

— Может, вы и правы. Надеюсь, что так. Господи, еще как надеюсь!

Когда на следующее утро Эвелин спустилась к завтраку, она была просто потрясена, увидев, что Конни опередила ее. Конни всегда спала допоздна, предпочитая веселые вечера дневным заботам. И Эвелин не сомневалась, что раньше полудня не увидит кузину. Она даже заморгала, это походило на галлюцинацию. Она еще раз взглянула на часы. Всего девять, а Конни, одетая в нарядное розовое шелковое платье, уже спустилась вниз. Ее волосы были гладко зачесаны и стянуты в хвост. Стоя у окна, она жевала тост и мурлыкала себе под нос что-то веселое.

— Бывают еще на свете чудеса, — пробормотала Эвелин, наливая себе кофе из серебряного кофейника. Затем подошла к окну и шутливо подергала ее за хвост. — Конни встречает рассвет!

Губы Конни, покрытые розовым, в цвет платья, блеском, растянулись в широкой улыбке.

— Не удивляйся, — застенчиво потупившись, ответила она. — Ведь сегодня такое чудесное утро, правда?

Эвелин недоверчиво фыркнула. Она почти всю ночь не спала, без конца прокручивая в голове безобразную сцену в кабинете Квентина. Ничего не скажешь, чудесное утро. К тому же накрапывает дождь.

— С каких это пор тебе нравится дождливое утро?

Улыбка Конни стала еще шире, ее зеленые глаза блеснули.

— Вот с каких! — Она сунула руку в карман и вытащила желтый листок бумаги. — Это может поднять настроение даже в самый дождливый день!

Эвелин поставила нетронутый кофе на стол и потянулась за листком, которым торжествующе размахивала Конни. Это явно был чек. И, видимо, на большую сумму, если судить по сияющим глазам Конни.

— Подожди. — Эвелин взяла чек. Когда она увидела цифру, ее глаза удивленно расширились. На чеке стояла подпись Квентина Блейна, четкая и уверенная. Щедро. Очень щедро.

После сцены в кабинете Эвелин никак такого не ожидала. Она еще и еще перечитала сумму, словно это был код, который она никак не могла расшифровать.

— Так что плевать на дождь, — весело сказала Конни. — Когда мы с тобой будем ходить по лучшим магазинам города и радоваться жизни, то дождя и не заметим. — Она выхватила у Эвелин чек, сунула его обратно и с довольным видом похлопала по карману.

— Давай быстрее, — поторопила она Эвелин. — Пойдем делать покупки!

Эвелин не сдвинулась с места.

— А что он тебе сказал? — медленно спросила сна, пытаясь понять его поступок.

Конни уже стояла у зеркала, проверяя, в порядке ли макияж.

— Кто?

— Квентин. — Эвелин машинально провела рукой по скатерти на столе, стряхивая крошки. Ей хотелось, чтобы голос звучал непринужденно и Конни не поняла, насколько она удивлена. Разумеется, девочке незачем знать о тех чудовищных подозрениях, которые вчера высказал Квентин. Эвелин пригубила кофе и подняла глаза на Конни. — Что сказал Квентин, когда давал тебе чек?

Конни пальцем провела по верхней губе, освежая блеск после завтрака.

— Ничего не сказал. — Она пригладила брови, придав им форму идеальных дуг. — Я его даже не видела. Когда я проснулась, чек лежал в холле на столе. Чек и записка: «Это для ребенка».

Для ребенка. Эвелин с трудом проглотила кофе, который показался ей чересчур горьким. Он оставил такую крупную сумму, чтобы Конни могла купить вещи для ребенка. У Эвелин чуть отлегло от сердца. Наверное, Квентин таким образом признал, что его вчерашние обвинения были беспочвенны. Он вовсе так не думал на самом деле. Ей нужно было сразу понять, что в трезвом виде подобная чушь просто не могла бы прийти ему в голову. Он был пьян и расстроен, поэтому не мог рассуждать здраво.

Эвелин сама поразилась собственной готовности найти оправдание поступкам Квентина. Но, с другой стороны, она с самого начала чувствовала, что он не злой человек, а бесконечно несчастный. Даже страшно, насколько несчастный и одинокий.

Эвелин никак не могла забыть тот затравленный взгляд, который заметила вчера. Именно этот взгляд не давал ей спать сегодня ночью, и она разрывалась между двумя чувствами — гневом и жалостью. Почему же он так несчастен? Из-за того, что потерял брата, или тут что-то еще? Эвелин почувствовала необоримое желание выяснить это и помочь ему справиться с теми несчастьями, что преследуют его.

— Идем же! — Конни нетерпеливо потянула Эвелин за рукав. — Этот чек сейчас прожжет дырку в моем кармане.

Эвелин потребовалось усилие, чтобы выбросить тревожные мысли из головы. Ведь ее все это не касается. К тому же вчера Квентин ясно дал ей понять, что ее присутствие здесь — вынужденная мера, а это не располагает к душевной близости.

Впрочем, неважно. Конни сегодня счастлива. Эвелин опасалась, что ей придется все утро утешать недовольную и страшно жалеющую себя девицу подросткового возраста. А вместо этого ее встретила улыбающаяся молодая женщина, сияющая и прекрасная в розовом платье с вышитой кокеткой.

И именно для этого — и только для этого — она, Эвелин, приехала в Эдамант. Чтобы Конни была счастлива и довольна.

А Квентин сам справится со своими несчастьями.

Разговор чересчур затянулся, все, что нужно, они уже обсудили.

Но Квентин слишком устал, чтобы расстраиваться из-за этого. Он встал с кресла, которое стояло у камина, и подошел к окну. Его раздражала перебранка между одним из вице-президентов его компании, Питером Харрелсоном, и адвокатом Купером Кингсли. Квентин намеренно повернулся к ним спиной, а они продолжали возмущенно спорить, не обращая на это внимания.

Пит и Купер отражались в оконном стекле. Квентин смотрел на их отражения так, словно видел этих людей впервые. Это же лучшие его сотрудники. А сейчас они похожи на бойцовых петухов. Квентин подавил зевок. Неужели они всегда были такими занудами?

Честно говоря, он понимал, что не прав. Он сам назначил им встречу и спровоцировал этот спор своим заявлением. Квентин дал им два часа на то, чтобы обнаружить источник утечки информации о планах купить «Лесную сказку». А потом сообщил, как он предполагает спасти эту сделку. После минуты панической растерянности эти двое оживились и бурно заспорили.

Квентин вздохнул. Интересно, что теперь делают Эвелин и Конни. Неужели все еще ходят по магазинам? Может, пошли обедать и засиделись за кофе, выбирая имя и колледж для будущего ребенка. Такое занятие пришлось бы Конни по душе, и Квентин почему-то чувствовал, что Эвелин поможет ей отвлечься от мрачных мыслей. Такая уж она, эта Эвелин, прирожденная утешительница.

Но ведь уже темнеет, а незнакомые дороги довольно опасны, когда сгущаются сумерки. Он посмотрел на шоссе, не покажется ли там свет фар.

Спор за его спиной стал громче. Квентин взглянул на часы. Почти девять. Прошел час, а Питер и Купер еще ни на йоту не приблизились к поставленной перед ними цели. Пит впал в ненужный пафос и из своего кресла, точно с трибуны, обличал падение нравов и отсутствие у людей преданности своему делу. А Купер, перебивая его, чертил в воздухе воображаемые линии и твердил: