Куртизанка - Дора Леви Моссанен Страница 13

Он направляет лупу на порошок, привезенный им из Южной Африки, и низко склоняется над столом, чтобы рассмотреть его получше. Внезапно он откидывается назад, едва не опрокинув стул. Под воздействием химикатов порошок превратился в однородную металлическую массу серо-стального цвета. Перед ним бериллий — высокотоксичный материал, выделенный семьдесят с чем-то лет назад. Обычно он неразличим невооруженным глазом, пока не вступит в реакцию с другим металлом, например с медью или никелем.

Он вспоминает странный случай, свидетелем которого стал, когда собирал материал для дипломной работы. Случайное включение хризоберилла в гнездо камней, подвергшихся тепловой обработке, привело к изменению их цвета, и он заполучил и нужный ему материал, и блестящую дипломную работу. Дальнейшие исследования показали, что микроскопические частицы бериллия — величиной в несколько атомов — способны делать цвет сапфиров более насыщенным при проникновении в крошечные отверстия драгоценного камня. Но он прекрасно знает, что бриллианты намного тверже сапфиров. В них атомы углерода расположены слишком плотно, поэтому атомам бериллия практически невозможно протиснуться между ними.

Охваченный неясными подозрениями, он решает провести два эксперимента. Он вынимает серьгу из уха и кладет на стол. Ему придется поспешить, чтобы успеть завершить работу до заката. Но руки дрожат, и глаза устали. Он валится на хлопковый матрас в углу, сует руку под подушку, вытаскивает Ветхий Завет и начинает читать первые страницы Книги Бытия. Он кладет книгу на грудь и закрывает глаза. Если его подозрения справедливы, то на рынке бриллиантов начнется паника. И, как следствие, финансовый хребет некоторых государств переломится.

Он взвешивает имеющиеся в его распоряжении возможности и варианты, в том числе и такой неблагоразумный поступок, как обращение к некоторым влиятельным особам, например шаху и министру двора, но понимает, что этим подвергнет себя и Симону опасности.

Теперь, когда у него есть семья, осторожность приобретает жизненно важное значение.

Он воспользуется своей находкой в качестве козырной карты, и это не имеет ничего общего с жадностью, это всего лишь вынужденная мера, необходимая для соблюдения собственных принципов и желания защитить свою беременную жену.

* * *

Мыслями он уносится на четыре года назад, когда он познакомился и подружился с месье Жан-Полем Дюбуа. Тогда он уже говорил по-французски без акцента и вел переговоры с клиентами, которых владелец рудника предпочитал избегать. Он быстро научился подмечать реакцию покупателя, вносить соответствующие коррективы в стоимость и продавать низко- и высокосортные бриллианты в запечатанных пакетиках в больших количествах. Если бы купец хотя бы позволил себе усомниться в качестве заранее отобранных бриллиантов, на лицо владельца рудника набежала бы тень. Он бы предложил виновной стороне перечного чаю, после чего распростился бы с ним навсегда, тепло пожав руку и одарив ледяным взглядом на прощание.

Ему не понравилось то, что он увидел в Намакваленде, и он решил вернуться домой. Владелец рудника не возражал. Должно быть, он ожидал подобного шага с его стороны, даже подталкивал его к этому. Его будут ценить намного выше в Персии, стране с огромными ресурсами и неизбывным недоверием к иностранцам.

Он отправился в Персию с мешочком красных бриллиантов для министра двора и рекомендательным письмом в качестве представителя Дюбуа.

Ему предложили больше, чем он рассчитывал, неожиданно он стал личным ювелиром шаха. На поездки из Персии в Южную Африку и обратно уходили месяцы. Ему приходилось сражаться со штормами, тайфунами и неизлечимыми болезнями. Тем не менее во время этих обязательных поездок за красными бриллиантами он мог отдохнуть от дворцовых интриг.

А потом невероятное и восхитительное стечение обстоятельств привело его к Симоне.

Он бы ни за что не оставил ее одну в горах. Но, будучи тесно связан с импортом бриллиантов, обогащавшим казну шаха и Мирзу Махмуд-хана, он должен был предложить разумную альтернативу, прежде чем объявить о своей отставке.

День, когда он попросил об аудиенции, навсегда запечатлелся у него в памяти.

Мирза Махмуд-хан откинулся на высокую спинку кресла, слушая предложение Кира. Не проявляя признаков того, что он вот-вот разразится одним из приступов своей бешеной ярости, министр снял фетровую шапочку и резким движением швырнул ее на стол, отчего медали на его мундире звякнули.

Киру было известно, что на рудниках в Южной Африке добывались белые бриллианты отличного качества и по конкурентоспособной цене. Знал он и о том, что министр заполучил в распоряжение все интересующие его белые камни. Но теперь ему потребовалась доля в баснословно богатой жиле красных алмазов, монополизировавших рынок. Кир был единственным торговцем, которому предоставлялась привилегия лично сортировать и отбирать красные бриллианты из запечатанных пакетиков, в которых они предлагались всем прочим. Голубой мечте министра — слиянию «Мирза Даймонд Инк.», его дистрибуционной компании, с предприятием «Дюбуа Энтерпрайзиз» для создания конгломерата, обладающего такими ресурсами, что он оттеснит знаменитого Де Бирса и станет картелем по добыче и продаже красных бриллиантов — с уходом Кира не суждено сбыться.

— Я понимаю твое затруднительное положение, — протянул министр и впился глазами в лицо Кира. — Ты можешь подготовить на свое место того, кого сочтешь нужным. Как только первая партия бриллиантов отправится в Хорремшехр, ты можешь уйти в отставку.

Киру предстояла еще одна, последняя, поездка в Намакваленд. И не только для того, чтобы обеспечить доставку красных бриллиантов в Персию.

Он прибыл перед полуднем. Месье Жан-Поль Дюбуа давно уже отправился на свои прииски. Его слуга предложил Киру перечный чай и поставил перед ним блюдо с хлебом, яйцами, сливками и ломтиками жареной ветчины. Кир не выносил ветчины, но ничем не показал этого и пригласил слугу разделить с ним угощение. Тот стоял, пока Кир намазывал на хлеб масло со специями, а затем протянул ему. Это был жест равенства между слугой и господином. Но слуга не двинулся с места.

— Не надо церемоний, — заявил Кир. — Мы с тобой оба слуги. Я работаю на двор, а ты — на месье Дюбуа. — Эти его слова словно бы прорвали плотину недоверия, и слуга принялся жаловаться на свой рабский труд и на то, что принадлежащий ему участок побережья был попросту изуродован, когда там разрыли прибрежную полосу песка с единственной целью — украсть алмазы.

— Здесь творится нечто подозрительное, — согласился Кир, — прямо под твоим носом. Но я смогу помочь Африке только в том случае, если ты поможешь мне.

Поглядывая на него краем глаза, слуга долгое время хранил молчание. Потом, встряхнувшись и словно выйдя из транса, он жестом предложил Киру следовать за ним. Ему были знакомы все ходы и выходы в запутанном лабиринте огромного особняка, поэтому он показывал дорогу, а Кир тенью следовал за ним.

Они пересекли несколько коридоров и спустились в подвал. Из-за двери доносился монотонный гул машин. Слуга приложил палец к губам, предложив Киру вернуться сюда после полуночи.