Целуй и танцуй. В поисках любви в Буэнос-Айресе - Марина Палмер Страница 13

Ритмично двигаясь в объятиях Армандо, я по-прежнему ощущала себя в безопасности. И причина — в двусмысленной сути танго. Мне казалось, он должен был это понимать. Я отдавалась искренне. Но только в границах танцевальной площадки. За пределами танца моя покорность улетучивалась. Только танго позволяло мне такую откровенность. Можно даже сказать, предписывало.

— Давай пообедаем вместе, моя дор-р-рогая, — прошептал он мне на ухо, и его губы коснулись моей шеи, у самой мочки.

(О Боже! Он воспринял мою покорность буквально.)

Я готова была закричать «На помощь!». Если бы только не танцевала с ним щека к щеке. Необходимо было найти тактичный способ избежать ужина, и как можно скорее! К сожалению, когда отчаянно пытаешься изобрести предлог, чтобы не встречаться с человеком, это никак не удается. Я не нашла ничего лучше, как со всего маху лягнуть его в голень, когда он пытался вывести меня в ганчо.

— О Боже, мне та-а-а-ак жаль, Армандо! — воскликнула я в ужасе от содеянного.

— Ничего стр-р-рашного, моя дор-р-р-рогая! Ты полностью искупишь свою вину, если поужинаешь со мной на этой неделе!

Армандо, казалось, ничем было не пронять.

— Огромное спасибо, Армандо, это было бы чудесно. Но, боюсь, я уже занята на этой неделе, — прощебетала я, наращивая теплоту в голосе. Мне хотелось смягчить удар. Ну разве не очевидно? Никакой неопределенности. Однако Армандо придерживался другой точки зрения.

— R-r-r-rubia! Ты уже уходишь? Позволь мне проводить тебя!

Черт! Я попыталась уйти не прощаясь, чтобы истина достигла его понимания. Однако не тут-то было.

— Спасибо преогро-о-о-омное, Армандо. Но не стоит беспокоиться. Правда. Я поймаю такси! — Я чувствовала себя неловко и понимала, что положение становится опасным. Видимо, ясное для одних остается смутным и невнятным для других.

— Нет, нет, нет, я настаиваю, — заявил он.

Что еще остается девушке? Во мне все же таилась надежда, что, возможно, я превратно истолковала его великодушие. Аргентинские мужчины ведут себя невыразимо галантно по отношению к женщинам. Я успела это заметить, пока была в Аргентине. Они гордятся, что поступают словно кабальерос, то есть как рыцари в сверкающих доспехах, и по-прежнему открывают перед вами двери, наливают вам вино, пропускают вас вперед в любой очереди и щедро осыпают маленькими знаками внимания, на которые так падки представительницы прекрасного пола. Как было бы замечательно, если бы мужчины во всем мире следовали их примеру! И почему феминизм порой используют как отговорку, оправдывая дурные манеры? Но, кажется, я слегка отклонилась от темы.

Возможно, он просто пытается вести себя по-джентльменски, пришла мне в голову спасительная мысль, пока я залезала в машину.

Просто чудо, что мы добрались до места и не попали в аварию. Ведь он практически не держался за руль, ибо руки его были заняты тем, что поглаживали мои ноги. Я возблагодарила Небеса, когда мы наконец оказались возле моего дома! Мне хотелось выпрыгнуть из машины, и я принялась яростно освобождаться от ремня, который почему-то вдруг застрял в замочке в самый неподходящий момент, а другой рукой — дергать на себя ручку дверцы. Армандо же времени не терял: его губы уже искали мои, чтобы прижаться к ним в поцелуе. Он не оставил мне выбора. Я должна была применить силу.

— Пожалуйста, Армандо, не надо, — проскулила я так нежно, как это было возможно в подобной ситуации. Положив обе руки ему на грудь, я с силой оттолкнула его. Да, вы правы, можно было поаккуратнее.

— Ты пр-р-росто не прррредставляешь, чего лишаешься, — отрывисто бросил он, откинулся на сиденье и уставился куда-то вдаль, на ночную улицу. Что ж, язык тела помог мне. Однако Армандо чувствовал себя оскорбленным. И даже не вылез из машины, чтобы проводить меня до дверей, как поступил бы на его месте любой аргентинец. Признак того, что он глубоко уязвлен.

«Не надо было так правдоподобно отдаваться, — попеняла я себе. — Но с другой стороны, тогда бы ты не танцевала танго». Танго — это покорение и обладание. А потому ловушка в итоге неминуема.

После раскаяния меня охватил гнев: как он только мог подумать, что у него со мной есть хоть какие-то шансы? Да он смотрел на себя в последнее время в зеркало? Разве он не видит, что он на сорок лет старше меня (на тридцать пять, но какая разница?)?! И о чем только думал престарелый болван? Не иначе как только о виагре!

А потом я начала искать виноватых. Это все они, молоденькие девчонки! Они жаждут встречаться со взрослыми мужчинами. Они дают тем, кто не прочь приволокнуться, искаженное представление об их собственной привлекательности и делают жизнь менее приятной — можно даже сказать, невыносимой — для остальных. Мне вот, например, до смерти надоело отбиваться от истекающих слюной старых кобелей. Basta [22]!

27 июля 1997 года

Раньше я считалась желанной гостьей на любой вечеринке, и на меня всегда можно было рассчитывать. Все знали, что я готова развлекать соседей по столу и поддерживать разговоры на любую тему, начиная от кино и искусства, политики и общественных проблем и заканчивая религией и философией. Но те дни давно миновали. К разочарованию моих друзей, единственным, что теперь занимало мои мысли, стало танго. Боюсь, мое увлечение имело огромное (читайте: негативное) влияние на то, что некогда называли моим умением вести светскую беседу. Существует несколько незыблемых правил поведения. Например, ни в коем случае нельзя давать девушке понять, что вам до смерти надоели нескончаемые разглагольствования относительно ее ужасного бывшего. Вот так и мои друзья не решались прервать мысли, когда я принималась упоенно делиться с ними всем, что знала относительно моей любимой темы. Разумеется, я замечала, что время от времени они переглядываются и на их лицах прочитывается что-то вроде: «Тебе не осточертело?» Мне казалось, что не прошло и двух минут. Для них же, видимо, пытка длилась часами. А чего, собственно говоря, они ожидали? Я же милонгера! Кажется, так называют одержимых, которые, как и я, каждый вечер танцуют. И, как в случае с любой одержимостью, за все приходится платить свою цену.

Во-первых, ноги. С ними что-то происходит. Они буквально убивают меня. Правильнее сказать, я убиваю их. Бедняжки подверглись ужаснейшим истязаниям, и если бы могли говорить, то уже трезвонили бы по «горячей линии» защиты от жестокого обращения с ногами. Поэтому хорошо, что ноги — безмолвные страдалицы.

Однако в моем сумасшествии присутствовал и положительный момент: я полностью лишилась аппетита. Лишь время от времени запихивала в рот пару кусочков чего-нибудь съестного, чтобы мое бедное тело получило хоть какие-нибудь калории, а я не потеряла сознание под звуки танго. Зато я полностью утратила интерес к тому, что раньше являлось смыслом моей жизни: вкусной еде. Никогда прежде, даже когда меня терзали ужаснейшие любовные муки, я не теряла аппетита. И если мое нынешнее состояние можно сравнить с влюбленностью, то я никогда до этого момента не была влюблена. Какая замечательная диета! Диетологам следовало бы рекомендовать ее всем желающим похудеть.