Счастье за доллар - Эмили Роуз Страница 13

Душераздирающий крик справа от них чуть было не довел Надю до инфаркта. Она дернулась на своем стуле, едва не расплескав сок на столике. Лукасу пришлось поддержать и стакан, и Надю.

Она развернулась в сторону, откуда раздался крик. За соседним столиком творилось нечто невообразимое: женщина, вытаращив от ужаса глаза, уставилась на своего спутника, у которого на груди расплылось кровавое пятно. Его губы беззвучно шевелились, а безумные глаза бессмысленно вращались в разные стороны.

Надя растерянно озиралась по сторонам, не понимая, что происходит. Разве был выстрел? Но она ничего не слышала!

Надо взять себя в руки. Она же проходила курсы медицинской сестры в компании «ККЛ»! Надя, не мешкая, встала из-за стола и хотела направиться к раненому, но Лукас удержал ее за руку.

С бьющимся сердцем она попыталась высвободиться, но Лукас был сильнее и все же заставил ее сесть.

— Отпусти меня. Ему надо срочно оказать медицинскую помощь. Я прошла курсы медсестер и знаю…

Улыбка разлилась по его лицу. Отчего он улыбается? Ведь там несчастье!

— Надя, это пьеса, — прошептал он.

Женщина за соседним столиком прикрыла рот рукой и начала громко рыдать, так что было слышно на весь ресторан.

Ну и дурочка же эта особа. Надо не реветь, а что-нибудь делать.

Однако истеричная особа по-прежнему ничего не предпринимала, только продолжала надрывно рыдать. К тому же никто не спешил им на помощь. Надя схватила матерчатую салфетку, с намерением остановить кровотечение, и снова поднялась с места. И опять Лукас схватил ее за запястье.

— Лукас, ему нужна медицинская помощь. Звони 911.

Он с силой тряхнул ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.

— Надя, опомнись. Это пьеса. Театр-мистерия за ужином.

Она, конечно, слышала его слова, но они не имели для нее никакого смысла. Надя заморгала.

— Что?

— Эта пара — всего лишь актеры. Ты когда-то любила Бродвей. Я хотел преподнести тебе сюрприз.

Вот уж удивил так удивил!

— Пьеса?

Она оглянулась через плечо и посмотрела на других людей. Все спокойно наблюдали за сценой.

Пьеса. И акт первый разыгрывался прямо перед ней.

Да, теперь это было очевидно. Всего лишь превосходная игра. Но ведь игра!

Надя выдохнула. Какая же она наивная! Ее провели как ребенка! Щеки в один миг стали пунцовыми. Ай как стыдно! Наверное, люди вокруг видели, как она порывалась бежать на помощь. Неужели все остальные знали?

Ей так и хотелось скользнуть к Лукасу под крылышко и спрятаться там.

И он, словно почувствовав это, приобнял ее за плечи и придвинул вместе со стулом к себе. Их пальцы переплелись, и электрический разряд передался от него ей, по ладони, вверх по руке и выше. Краска пуще прежнего залила Наде лицо. К смятению примешалась тайная, радость от того, что есть кому поддержать ее в неловкой ситуации. Его запах, тепло его тела и сама близость заставили ее сердце забиться сильнее.

Она попыталась отстраниться, но он лишь сильнее сжал ее плечи. Надя застыла, опасаясь привлечь внимание со стороны актеров и зрителей.

— Как же я не заметила? Это же очевидно, — пробормотала она смущенно.

Он склонился к ней, его теплое дыхание колыхнуло ее волосы на виске.

— Дело в том, что нельзя сразу понять, что это актеры. Да и сцена является продолжением самого ресторана.

Когда он произносил эти слова, его губы слегка коснулись ее уха. Надя поежилась — ей не понравилась собственная реакция. Она слишком быстро возбуждается от его близости. А главное, избавиться от него нет никакой возможности — они же сидели в ресторане. Придется взять себя в руки и как-нибудь выдержать все это.

— Надя, сиди спокойно и смотри спектакль.

Как будто у нее был выбор!

Надя уставилась на актеров, пыталась вникнуть в их игру и понять, о чем речь. Для этого потребовалось напрячь всю свою волю. Уж лучше это, чем изнывать от мыслей о мужчине, который сидел рядом.

Ей вспомнились прежние деньки, когда они с Лукасом ходили по театрам и на Бродвей. Ведь это он открыл перед ней двери храма Мельпомены и привил любовь к сценическому искусству. Она обожала смотреть спектакли, находясь при этом в его жарких объятиях.

Надя вскинула подбородок, чтобы избавиться от наваждения, и заметила, что занавес уже упал. Антракт.

Она перевела глаза на Лукаса. От его огненного взгляда все так и зажглось у нее внутри. Ей вдруг до дрожи в коленях захотелось его поцеловать.

— Нравится? — поинтересовался он.

С одной стороны, Надя понимала, что надо взять себя в руки, но тело перестало подчиняться разуму. Против воли она наклонилась к нему поближе и прошептала:

— Да, спасибо.

— На здоровье. — Он отпустил, наконец, Надину руку и провел пальцами по ее щеке. Этого еще не хватало! От одного его прикосновения сердце зашлось и сладко заныло в груди.

Но тут ее взгляд случайно упал на часы, в полумраке поблескивавшие на его запястье.

Черт, она же потеряла счет времени!

Встрепенувшись, Надя поднесла его руку поближе к глазам, чтобы точно знать, который час. В последнее время она не носила хронометр, чтобы не думать о том, как медленно ползут минуты. Ходить было некуда, а значит, и торопиться тоже не было нужды.

Но сейчас другое дело. Так. Одиннадцать тридцать. Кажется, она опаздывает. Кровь прилила к ее лицу. Не хочется быть невежливой и уходить с середины спектакля, но деваться некуда. Наследство и судьба братьев были превыше всего.

— Пьеса еще не закончилась.

— Но я не могу оставаться дольше. — Она выскользнула из-за стола и поспешила к выходу.

Лукас догнал ее уже в холле и поймал за локоть, пристально глядя на нее своими голубыми глазами.

— Надя, что случилось? Тебе плохо?

В его потемневших глазах была тревога.

— Нет. Но я… — Она колебалась. Выбора и правда не было. — Слушай, мне просто надо домой. Если ты хочешь остаться и досмотреть, я могу доехать и на такси. Это срочно.