Лето в присутствии Ангела - Ольга Тартынская Страница 13

Я напоминаю человека, неожиданно прозревшего. Весь мир вокруг я вижу в ином свете, нежели раньше. И какая же это мука, душа моя, видеть все. Где блаженное состояние покоя, ведомое мне доселе? Я много знаю чужых тайн, и этот груз порою кажется мне непосильным.

Я уже писала тебе ранее, дорогой друг, что Нина вот уже вторую неделю терзает меня просьбами об отъезде из Приютино. Я не знаю, как мне поступить. Тетушка Алина зовет ее к себе в подмосковную, и Нина уцепилась за это предложение. Ее что-то мучает, она много плачет и (только молю, никому ни слова!), кажется, виной всему твой племянник. Вернее, то чувство, которое Нина испытывает к Nikolas. Я подумывала удалить его из имения, но не нашла достойного предлога, чтобы не обидеть юношу да и тебя, мой ангел.

Нина призналась мне, что открылась в своих чувствах молодому человеку, который (по ее же словам) вовсе не подавал ей повода это делать. Nikolas поступил весьма благородно с моей девочкой, он деликатно и чутко повел отношения: отвергнув ее чувство, постарался не оскорбить его. Но и не подал ни малейшей надежды. Юноша сослался на то, что сердце его давно принадлежит другой. Что ты скажешь на это, дорогая Таня? Я измучалась совсем. Давно уж пора исповедоваться, но о. Владимир в отъезде, да и не готова я, смутно на душе. Знаю, что сразу станет легче, и все же хочется подготовиться.

В какой-то момент мне показалось, что я укрепилась духом, и теперь ничто мне не грозит. Однако моя женская натура, мое живое «я» дают знать о себе, и как далека я теперь от духовного совершенства! Милая моя, если бы можно было все сказать! Даже Господу я не могу доверить свои мечты, свои сны, о, я несчастная, порочная, грешная! Ты, конечно, посмеешься надо мной, как всегда. Как хотела бы я с твоей легкостью относиться к некоторым вещам! Приезжай, душа моя, как жаждет мое сердце видеть тебя и отдохнуть возле тебя!

Зачем, зачем Господь создал нас такими слабыми, что даже возраст и опыт не придает сил в борьбе с естеством?

Да, душа моя, еще я хотела тебе сообщить, что доктор Крауз просит у меня руки Маши. Вот еще одна задача, которую надо поскорее решить. Ты знаешь, Крауз — не обычный охотник за приданым. Он любезный, воспитанный, образованный и вполне еще молодой. С деньгами, что тоже немаловажно. У него свой дом в Москве. Конечно, в Машу влюблен твой Сергей, но, моя дорогая, ты знаешь, как это безнадежно. Я вполне доверительно говорила с Машей, она не питает к Сергею никаких чувств, кроме дружеских. Неволить ее я не хочу. Что касательно Крауза, то здесь, мне кажется, есть надежда. Одно препятствие: его недворянское происхождение. Конечно, для московского синода тетушек это очень важно, а для меня так нет. Что посоветуешь ты? Я буду ждать письма.

Ах, душечка, как быстро проходит жизнь! Дети уже совсем выросли… Кабы мне хоть еще раз подержать у груди моего младенца! Не могу смириться с тем, что все уже позади.

Всегда твоя Лиза.

P. S. У нас неделю шли дожди, все немного нервничали от этого, но сейчас погода установилась.

Отъезд Нины был решен, Лизавета Сергеевна хлопотала о сопровождении, о лошадях. Вместе с Ниной отправлялась madame, которая мечтала о встрече с подругой, служившей в доме тетушки Алины.

Незадолго до этого произошла следующая сцена. Лизавета Сергеевна как-то вышла в сад посмотреть, какие разрушения произвели грозы и ливни в ее цветниках. Дождь прекратился, солнце испаряло лишнюю влагу, и над землей поднимался пар. Деревья блестели свежепомытой листвой. Приходилось высоко поднимать юбки, чтобы они не намокли. Песчаная дорожка была сырой и скрипела под ногами. Лизавета Сергеевна с удовольствием вдыхала напоенный влагой и свежестью воздух и подставляла под солнце улыбающееся лицо.

Кусты роз и шиповника, кажется, не пострадали, а только умылись и пуще стали расточать свой аромат. Дама осторожно ласкала восхитительные бутоны, в который раз уже изумляясь совершенной красоте этих цветов. Шиповник тоже отличался роскошью и размерами бутонов: редко где встретишь такой. Налюбовавшись и подышав ароматами, молодая женщина прошла к беседке, но не вошла в нее, а застыла на пороге, вздрогнув от неожиданности. В беседке сидел Nikolas с книжкой. Юноша учтиво привстал и улыбнулся. Лизавета Сергеевна полагала его в гостиной среди молодежи, репетирующей водевиль, который сочинили старшие в дни непогоды.

— Почему вы не на репетиции? Я слышала, у вас главная комическая роль.

— О да, я представляю отменного негодяя. Однако сейчас играются сцены, где меня нет.

Лизавета Сергеевна оглянулась по сторонам и нерешительно вошла в беседку. Она тут же припомнила Наталью Львовну с Налимовым, но утешила себя тем, что ее встречи наедине с Мещерским чрезвычайно редки и не вызовут подозрений.

— Я должен уехать, — неожиданно произнес Nikolas. Лизавета Сергеевна даже не сразу поняла смысл этих слов.

— Но… почему? Кажется, вы собирались вернуться в Москву вместе с нами, к началу занятий в университете?

— Это так, но возникли некоторые обстоятельства.

— Какие обстоятельства? — быстро спросила Лизавета Сергеевна.

— …о которых я, к сожалению, не могу вам сказать.

Молодая женщина не пыталась скрыть, насколько ее огорчила эта новость.

— Когда возникли ваши обстоятельства?

— Это не имеет значения. Я должен уехать, хотя, если откровенно, мне совсем не хочется покидать вас, — юноша улыбнулся грустно и растерянно.

— Тогда зачем?

— Затем что мое присутствие здесь…впрочем, неважно, — оборвал он себя. Лизавета Сергеевна предположила, что он пытается скрыть признание Нины. Его решение скорее всего связано именно с этим поступком Нины и ее страданиями. Нежелание причинить ей боль гонит юношу из дома, где ему хорошо.

— А что если я очень-очень попрошу вас не уезжать? — тихо проговорила Лизавета Сергеевна, взяв его руки в свои.

— Не надо, прошу вас! Я не смогу вам отказать.

Дама чувствовала, как он колеблется: в душе юноши явно происходила жестокая борьба. «О, женщины! — подумала она, чувствуя угрызения совести. — Ведь я сейчас прибегаю к запрещенному приему».

— Все, решено! Я вас никуда не отпущу! Обещайте мне, что выбросите из головы эти мысли. Обещайте же, — она сильнее сжала его руки. Nikolas мучительно улыбнулся:

— Человек без недостатков никогда бы так не поступил, но у меня, увы, не хватает мужества отказать, когда просит прекрасная дама.

— А как же спектакль? Вы испортите всю затею. Дети огорчатся, если вы уедете, особенно Аннет. Это еще довод, не так ли? Согласите же чувство долга и необходимость!

— Ради вас я готов на все, — почти не рисуясь, сказал Nikolas и стал целовать ее руки. — И все же отпустите… — он уже шептал, стоя на коленях. — Отпустите…

— Даже не помышляйте, — тоже шепотом ответила дама, не отнимая рук.

— Мещерский, какого дьявола? — они оба вздрогнули, услышав совсем рядом голос Александрова. Тот уже стоял на пороге и удивленно таращил глаза на смутившегося товарища, едва успевшего занять прежнее положение. — Вас все ищут. Простите, мадам, если помешал, — неловко обратился он к даме. — Там требуется этот персонаж, — как бы извиняясь, Александров кивнул в сторону Nikolas.