Во власти твоих глаз - Александрия Скотт Страница 13

Войдя в конюшню, он сразу же увидел Брук и понял, что короткая передышка закончилась. Возбужденно размахивая руками, она спорила с главным конюхом. Очевидно, Брук пыталась втолковать Старому Сэму, что ей нужна лошадь.

– Зачем вам понадобилась одна из лучших лошадей мистера Тревиса, мисси? Ничего не имею против вас, понимаете, но я не знаю, кто вы такая, – говорил Сэм.

– Почему же меня это не удивляет? – с сарказмом проворчала Брук. – Я – Брук Хэммонд, владелица половины «Старой рощи».

Старый Сэм усмехнулся:

– Да не смешите меня! Все знают, что владелец «Старой рощи» мистер Монтгомери. Да вот и он, спросите его сами.

Брук повернулась и, увидев Тревиса, разгневанно посмотрела на него. Он чуть не расхохотался при виде ярости, исказившей ее лицо. Но он только улыбнулся. К сожалению, его насмешливый взгляд еще больше разозлил ее.

– Есть проблема, Сэм? – спросил Тревис.

Сэм сдвинул шляпу на затылок.

– Ох, конечно, есть, – сказал он. – Эта молодая леди хочет поехать на одной из ваших лошадей.

Тревис, приподняв бровь, посмотрел на Брук.

– Вероятно, вам следовало сначала спросить меня.

– По-моему, я уже говорила вам, что собираюсь осмотреть плантацию.

Он спокойно улыбнулся, ничем не выдавая своего раздражения.

– Вы умеете ездить верхом, миссис Хэммонд?

– Конечно, умею! Неужели вы думаете, что я села бы на лошадь, не умея управлять ею?

От ее слов по спине Тревиса пробежал холодок. Тревис не сомневался, что она может управлять чем угодно. В ней было столько уверенности… решительности, каких он не видел в других женщинах. Это вызывало у него невольное восхищение.

– В таком случае, – сказал он, обращаясь к Старому Сэму, – оседлай для миссис Хэммонд серую.

– Я предпочитаю, чтобы вы называли меня мисс Брук или просто Брук, – сказала она.

– Пока вы находитесь здесь, миссис Хэммонд, вы можете пользоваться серой, – многозначительно сказал Тревис.

– Какой вы упрямый человек, – сказала Брук и сделала шаг к нему. – Не воображайте, что избавитесь от меня. Я здесь надолго и не собираюсь никуда уезжать.

Тревис подождал, пока Сэм отойдет в сторону, а затем спокойно ответил:

– Вы здесь чужая.

Вместо резкого ответа, которого он ожидал, Брук как-то странно посмотрела на него, и он мог поклясться, что в ее глазах блеснули слезы. До этого момента он не думал о ней как о женщине, способной чувствовать и переживать. Она была врагом и теплым телом, о котором думалось долгими ночами.

– Видите ли, в этом все и дело. Я везде чужая, – тихо сказала она, как будто признавая свое поражение. Ее золотистые глаза, в которых застыло странное выражение отчаяния, казалось, пронзали его насквозь. И она стояла слишком близко. – Вы знаете, каково это – быть везде чужой?

У Тревиса сжалось сердце, и он медленно кивнул:

– Мне это чувство прекрасно знакомо.

– Тогда мы с вами более похожи, чем вы думаете.

Кто-то кашлянул, и Тревис с Брук отскочили друг от друга.

Сэм привел лошадей и развеял чары Брук.

Не говоря больше ни слова, Тревис подождал, пока Сэм подвел к ней лошадь, затем помог Брук сесть в дамское седло.

Обхватив руками ее тонкую талию, он поразился, какой узкой она была. Он мог бы соединить руки, обнимая ее талию, и не сомневался, что она не носила корсета. Только ткань амазонки отделяла его руки от ее теплой кожи. Стараясь дышать ровно, он медленно наклонился и, подняв ее, посадил в седло.

Ее аромат, казалось, обволакивал его, и реакция на него его тела привела Тревиса в изумление. Он резко отвернулся и пошел к своему коню. Будь он проклят, если позволит этой женщине заметить его все возраставшее влечение к ней.

Тревис сел на своего белого жеребца и взглянул на чистый профиль Брук. Она сидела в седле так грациозно и с таким достоинством, что выглядела опытной наездницей. Амазонка так плотно облегала ее тело, что он легко мог представить ее обнаженной. В его воображении неожиданно возник образ Брук: она лежала в постели, раскинув золотистые волосы по подушке.

Его тело откликнулось мгновенно и бурно, и Тревис обругал себя. Чтобы не оставаться здесь в плену ее чар, он тронул каблуками бока белого коня и выехал из конюшни. Ему необходимо держаться от Брук подальше.

Выехав, Тревис остановился и глубоко вдохнул свежий воздух, надеясь, что в голове прояснится, затем пришпорил коня и, зная, что этого не следует делать, погнал его вперед все быстрее и быстрее. Свежий воздух! Вот чего ему не хватало.

Только почувствовав себя в безопасности, он позволил коню замедлить бег. Тревис направил его вверх по (склону холма, возвышавшегося над рекой, и на вершине остановился.

Приближавшийся стук копыт другой лошади подсказал ему, что он недолго пробудет в одиночестве. Он не хотел, чтобы Брук поняла, что он сбежал от нее. Тревис сидел спокойно и ждал, когда она догонит его.

– Какая красивая лошадь, – сказала Брук, подъезжая к нему. – Как ее зовут? – Она протянула руку и похлопала кобылу по шее.

Серая повернула голову, пытаясь потереться о руку Брук. Предательница! Кто еще на плантации поддался чарам Брук?

Тревис взглянул на серую, в яблоках, кобылку. Ему всегда нравилась эта лошадь, она была необыкновенно спокойной и в то же время смелой, совсем не похожей на остальных лошадей его конюшни. Совсем как женщина, восседавшая на ней.

– Серая Дымка.

– Мне нравится это имя. У меня никогда не было собственной лошади. В Англии я всегда ездила на чужих.

Тревис не мог оторвать глаз от Брук. Что-то в ее голосе тронуло заветные струны его души, к которым он никому не позволял прикасаться.

– Она вам нравится?

Брук кивнула:

– Очень.

– Тогда она ваша.

Брук почувствовала, будто тысяча бабочек запорхала у нее в груди. Почему этот человек, наконец, так подобрел к ней? Она могла бы указать ему, что половина всего на плантации уже принадлежит ей, но боялась разрушить хрупкий мир, воцарившийся между ними.

– Спасибо.

Взглянув на расстилавшиеся внизу поля, Брук увидела то, что, как она предположила, было сахарным тростником. Он мало, чем отличался от высокой травы, вероятно, от четырех до двенадцати футов высотой, и был рассажен рядами в четырех футах друг от друга. Зеленые листья, качавшиеся от легкого ветерка, венчали каждый стебель.

На полях она увидела нескольких мужчин. Те, что находились ближе к ним, размахивали кривыми ножами, и стебли грудами валились на землю.