Обольстительная герцогиня - Эмили Брайан Страница 13

– И таким образом превзойти даже Господа нашего? – Он поднял бровь, глядя на герцогиню. Артемизия опустила глаза к альбому, но наблюдавший за ней Трев заметил, как побелели костяшки пальцев, сжимавшие мел. Нет никаких сомнений, он подошел слишком близко к правде. Потом ее губы медленно изогнулись в загадочной улыбке.

– Присаживайтесь, мистер Доверспайк, – приказала она ровным голосом.

– Куда именно, ваша светлость?

– Конечно же, на ваш собственный постамент. Полагаю, Марс вряд ли наслаждался комфортом мягких кресел.

Он выполнил ее приказание, чувствуя себя еще более нелепо, сидя на холодном полу, нежели стоя. Если он подожмет колени, ему будет не слишком удобно, поскольку его мужское достоинство будет неловко свисать. Если же вытянет ноги перед собой, то станет выглядеть неестественно напряженным, словно деревянная марионетка, у которой обрезали нитки. Он скрестил ноги в манере индийских йогов, но даже так чувствовал себя слишком уязвимым.

Герцогиня вздохнула:

– Позвольте, я вам помогу. Я немного поэкспериментировала с позами в альбоме прошлым вечером. Перенесите вес на одно бедро, ноги вытяните в сторону.

Она положила альбом и подошла к нему. Этот маневр был явно рассчитан на то, чтобы Трев ощутил себя в подчиненном положении.

Тревелин пристально смотрел на нее, решив, что ни в коем случае не даст одержать над собой верх.

– Куда вы хотите, чтобы я положил руки?

– Обопритесь на одну ладонь, – предложила она. – Нет, руку немного дальше. Вот так, мистер Доверспайк.

Герцогиня опустилась на колени и отвела его руку подальше от туловища, так, что его торс принял почти горизонтальное положение.

– А знаете, я никогда не был голым в обществе женщины, которая не обращалась бы ко мне по имени, – заявил он, – при данных обстоятельствах не могли бы вы называть меня Томасом?

– Именно из-за этих обстоятельств я и должна называть вас мистером Доверспайком, – возразила она. – К тому же вы не голый. Правильнее сказать, что вы обнажены.

– А у меня такое чувство, что голый.

Артемизия наклонилась и, подняв его вторую руку, озадаченно нахмурилась. Пьянящий цветочный запах ее духов щекотал ему ноздри. Это сирень или олеандр? А может быть, экзотическая смесь из обоих запахов?

– Я пока еще не решила, что вам делать со второй рукой, – задумчиво протянула Артемизия.

Она подалась вперед, и вырез платья снова опустился ниже. У Тревелина была идея, куда бы он мог положить вторую руку, но он решил, что правильнее держать мысли при себе. Кончики его пальцев покалывало от близости ее груди, и Тревелин снова начал мысленно считать обратно от ста, чтобы побороть безудержное влечение к ней.

– Почему отец назвал вас Ларлой? Я ведь знаю, что вас не нарекали этим именем.

Она проницательно посмотрела на него:

– Ларлой звали меня в детстве. Это совсем не важно.

– Должно быть, для вашего отца важно, раз он до сих пор его помнит. Что означает «Ларла»?

Герцогиня положила его свободную руку сначала ему на бедро, а затем прямо перед ним ладонью вниз. На ее губах промелькнула мимолетная улыбка.

– Когда я была маленькая, моя айя всегда говорила, что у каждого из нас есть тайные имена. Имена, которые отражают внутреннюю сущность.

Во время разговора он наблюдал за ее ртом, завороженный игрой острого маленького язычка за белоснежными зубками и мягкими губами.

Тайные имена. А что, если она подозревает, что на самом деле он вовсе не Томас Доверспайк? На какую-то долю секунды он пожалел, что необходимо притворяться перед ней.

– А если же вы раскроете тайное имя и его значение, – продолжила Артемизия, – то будете знать человека так хорошо, словно увидели его изнутри.

Его бы вполне удовлетворило увидеть совсем близко все ее внешние прелести, прижаться к мягкой коже, которая, как он заметил, пока Артемизия суетилась вокруг него, была безупречно гладкой и совсем светлой. И то, что было скрыто от его взгляда под одеждой, не могло не разжигать любопытства.

– Тогда, как мне кажется, я уже почти полностью узнал вас, ваша светлость. Теперь осталось лишь найти ответ, что значит «Ларла».

Тревелин понимал, что он слишком прямолинеен, но неужели герцогиня ожидала, будто бы мужчина рядом с ней, на котором нет ровным счетом ничего, кроме улыбки, не позволит себе некоторую фамильярность?

Особенно когда она наклонилась над ним, непринужденно прикасаясь ко всем частям его тела, чтобы он принял устраивающую ее позу.

– А как вы сами думаете? Что скрывается за этим именем? – спросила она, передвигая его правую руку с одного места на другое.

Ее нежный запах манил его. Когда она повернулась, вознаграждением Тревелину стала возможность мельком взглянуть на виднеющуюся часть ее груди, на белые, безупречно круглые, столь притягательные для него окружности. Интересно, какого цвета ее соски? Розовые и нежные, как щербет, или же малиновые, словно спелые ягоды? Он закрыл глаза и начал снова считать в обратном порядке. На сей раз на французском.

Он ощутил ее теплое прикосновение, и в тех местах, на которых оказывались ее пальчики, словно пробегали искры. На долю секунды он представил, как ее рука опускается все ниже и ниже, ласкает низ его живота. Трев прикусил щеку. Если он позволит себе и дальше думать в том же направлении, то просто опозорится, излив из себя жизненные соки, словно одержимый первой страстью юнец.

– Неужели это на вас никак не влияет? – поинтересовался он, уже не пытаясь побороть возросшее желание. – Тогда, должно быть, «Ларла» означает «ледяная дева».

– Не нужно оскорблять меня, – ответила Артемизия, на мгновение потеряв дар речи, и ее прерывистое дыхание стало для Тревелина доказательством – его близость не оставила герцогиню равнодушной. – Да, я не отдаюсь полностью страсти при взгляде на ваше обнаженное тело, но это вовсе не говорит о моей бесчувственности, Я сдерживаюсь ради моего искусства.

– И вы всегда себя контролируете?

– Я должна сдерживаться.

– Не хотите подвергнуть это заявление небольшой проверке?

Она прикусила губу и отвела взгляд в полном намерении проигнорировать его вопрос.

– Какая досада! Никак не могу придумать, где должна быть ваша вторая рука.

– У меня есть идея.

Он потянулся к ней и положил руку ей на шею. Его пальцы начали нежно ласкать впадинку за ее ухом. Она судорожно вздохнула, но не отодвинулась от него. Медленно наклонял он ее голову, пока не почувствовал теплое дыхание на своем лице. Ее губы были слегка раздвинуты, а глаза широко открыты. Она не делала ни малейшей попытки освободиться из его объятий.