Тайная страсть - Джоанна Линдсей Страница 13

Гром и молния! Они успели подумать обо всем! А в комнате ничего не было, кроме постельного белья. Даже прикрыться нечем!

Это оказалось последней каплей. Кэтрин пыталась сохранить спокойствие. Пыталась, как могла, не обращать внимания на бесконечные оскорбления и считать все случившееся глупой ошибкой. Она даже собиралась быть вежливой с князем, когда станет объяснять досадное недоразумение самовольством слуг. Но не сейчас. Помоги ему Бог, она не собирается ничего спускать! Им всем это даром не пройдет!

Кэтрин яростно намыливалась, пока не порозовела кожа. Больше она ни на ком не могла сорвать злость. Но прежде чем она успела выйти из ванны, дверь открылись и на пороге появилась Маруся с подносом.

— Немедленно принесите одежду! — потребовала Кэтрин.

— Все в свое время, — невозмутимо ответила женщина.

— Сейчас и немедленно!

— Не стоит так кричать, малышка. Стражникам приказано…

— Черт с ними и с вами тоже! О, не важно, обойдусь! Кэтрин решительно протопала к кровати, обвязалась полотенцем и стащила покрывало, пока эти негодяи не успели вынести из комнаты все белье. Покрывало оказалось слишком тяжелым, поэтому Кэтрин стащила простыню и, накинув ее на плечи, завязала под подбородком наподобие плаща. Зеленый атлас быстро впитал капельки воды, оставшиеся на коже.

Маруся от удивления потеряла дар речи Подумать только, как много ярости в этом маленьком существе Глаза гневно сверкали, на щеках расцвел румянец, а тело… Неужели под уродливым черным одеянием скрывалось такое совершенство? Да, князь, без всякого сомнения, будет доволен!

— Поешьте, прошу вас, и, может быть, успеете поспать немного, прежде чем…

— Ни слова больше! — резко оборвала Кэтрин. — Оставьте меня! Я не буду говорить ни с кем, кроме вашего хозяина.

У Маруси оказалось достаточно ума, чтобы не возражать и поспешно уйти. Оставалось лишь ждать и надеяться, что в словах Булавина было хотя бы немного правды.

Представив, как эти здоровенные мужланы будут удерживать ее за руки и силком запихивать еду в рот, Кэтрин невольно сделала шаг к столу. И то обстоятельство, что последние три часа ее мучил голод, не имело ничего общего с ее решением все-таки поужинать. Но еда оказалась великолепной — цыпленок в сливочном соусе, вареные картофель и морковь, маленькие медовые пирожные. Белое вино тоже оказалось превосходным, но Кэтрин слишком хотела пить, чтобы оценить его по достоинству. За весь день у нее росинки маковой во рту не было, и поэтому она поспешно осушила два стакана, прежде чем горничная принесла еще один поднос с холодной водой. Слишком поздно! Она уже успела утолить жажду, как, впрочем, и первый голод. На подносе, кроме кувшина с водой, оказались графин с бренди и два бокала. Горничная поставила его на ночной столик и удалилась.

Значит, настало время, когда его светлость, князь Александров соизволит наконец известить о своем появлении? Прекрасно, пусть приходит, да поскорее, пока Кэтрин все еще вне себя от ярости и готова разорвать его!

Однако никто не приходил, и минута за минутой продолжали тянуться уныло и бесконечно.

Кэтрин отставила тарелку и снова начала мерить шагами пол, но не успела несколько раз обойти комнату, ожидая каждое мгновение, что дверь откроется, как почувствовала, что кожу начало покалывать в тех местах, где к ней прикасалась простыня. Нервы! Просто представить немыслимо! Она, которая всегда была невозмутима, как скала, теперь трусит и нервничает!

Кэтрин подошла к ночному столику и налила себе бренди. Это поможет подкрепить силы. Не подумав о последствиях, она одним глотком осушила бокал. Жаль, конечно, но времени совсем нет. Князь может вот-вот явиться, а ей нужно расслабиться, взять себя в руки.

Кэтрин села, вынуждая себя успокоиться. Но ничего не помогало. Теперь уже все тело горело, и жар с каждым мгновением усиливался.

Кэтрин вскочила, налила себе еще бренди и на этот раз стала пить уже маленькими глоточками. Не хватало еще опьянеть, и все из-за расстроенных нервов! Она снова заходила по комнате, но теперь малейшее прикосновение атласа к коже становилось совершенно невыносимым. Первым порывом Кэтрин было сбросить простыню, но она, конечно, никак не могла сделать это. Нельзя же разгуливать по комнате голой! Слава Богу, она еще не забыла о скромности.

Кэтрин замерла посередине комнаты, боясь шелохнуться. Но и это не помогло. Казалось, каждая частичка тела наполнилась энергией, побуждающей ее двигаться. Стоять на месте было невозможно.

Она начала поводить плечами, потягиваться, нервно перебирать простыню. Никогда в жизни не чувствовала Кэтрин такой нетерпеливой потребности что-то делать. И тут случилось нечто еще более странное. Кэтрин могла бы поклясться, что ощущает, как кровь бежит по жилам все быстрее и быстрее Нет, это просто невозможно… и однако происходит именно с ней. Как странно и неприятно!

Дверь, наконец, открылась, но вошла всего лишь молодая горничная и, захватив поднос с остатками еды, удалилась. Говорить с ней не было смысла — девушка понимала только по-русски, и поэтому Кэтрин решила выпить еще бренди, но тут же упрямо покачала головой. Нет, она и так уже немного пьяна? а ведь ей сейчас нужно быть собранной, и голова должна оставаться ясной.

Кэтрин села на постель, но тут же услыхала собственный стон. Глаза ее широко раскрылись. Да что это с ней творится? Должно быть, во всем виновата проклятая простыня. Нужно избавиться от нее, хотя бы на несколько мгновений.

Кэтрин развязала простыню и, вздрогнув, почувствовала, как она сползла вниз и зеленым озерцом легла у ног. Девушка инстинктивно скрестила руки на груди, но тут же словно молния пронзила ее с головы до ног. Кэтрин охнула. Почему ее груди внезапно стали такими чувствительными? Но ощущение было приятным. Такого раньше она никогда не испытывала.

Оглядев себя, Кэтрин была поражена, заметив, как разгорелась кожа. А соски превратились в твердые крохотные пуговки, и это странное покалывание… покалывание во всем теле…

Кэтрин провела ладонью по руке и снова застонала. Нет, что-то, несомненно, неладно. Она вся была словно открытая рана… нет, не рана… Кэтрин не знала, как описать все, что с ней происходит, но волны жара прокатывались по ней, загораясь в лоне нестерпимым пламенем.

Кэтрин, сама того не сознавая, откинулась на постель, беспокойно извиваясь. Она заболела! Конечно же! Еда!

И она с ужасом осознала, ясно, бесповоротно, что ей скорее всего подсыпали что-то в пищу.

— Господи, что они сделали со мной?

Но им совершенно ни к чему желать ее смерти. Вряд ли Кэтрин отравили, видимо, ей плохо от того снадобья, что они подсыпали. Просто смешно — уж они, конечно, совсем не ожидали, что ее будет сжигать лихорадка. Но отчего она вся горит и не находит себе места до такой степени, что не может управлять даже движениями собственного тела?!

Кэтрин свернулась клубочком на постели, охваченная страхом и отчаянием. Простыня немного охладила разгоряченную кожу. Кэтрин перевернулась на живот и на несколько благословенных мгновений почувствовала некоторое облегчение Приятная усталость охватила ее, усталость и надежда, что все кончилось. Напрасно! Кэтрин почувствовала, как огненные волны снова захлестывают ее со все большей силой, и эта непрестанная пульсация в лоне, почти боль. О Боже!