Все возможные если… - Ольга Мицкевич Страница 13

Утром меня будят голоса, и, едва я открываю дверь своей комнаты, в нос ударяет густой еловый запах.

– Ты только посмотри, какую красавицу Максим принес! – восклицает мама, показывая на огромную, лохматую елку в центре комнаты. Пушистые ветки блестят ледяным хрусталём в мягком свете утреннего солнца. – Погоди, сейчас за игрушками схожу.

Прежде, чем я успеваю возразить, мы остаемся одни в сонной тишине. Макс скользит по мне взглядом, и я невольно тяну вверх ворот пижамной майки. На нем свитер с нелепым оленем, который год назад ему подарила бабушка. Даже через разделяющее нас пространство, я чувствую, что он пахнет снегом и домашним мылом. За окном – чистое небо, яркое солнце. Силуэт Макса расплывается в косых, острых лучах, и я застываю. Перед глазами встает другое предрождественское утро, два года назад: у меня простуда, глаза и нос болят и чешутся, а я сгораю от стыда, потому что последнее, что я бы хотела на Рождество – это чтобы парень, в которого я влюблена, увидел меня в плюшевой пижаме и с гнездом на голове. Макс усмехается, тянет меня ближе, царапает щеки щетиной. Шепчет, что вдвоем болеть веселее и холодит ладонями пылающую кожу. Весь день они с моей мамой наряжают елку и украшают дом, а я валяюсь на диване, запивая домашнее печенье чаем. Лучшее Рождество.

Горло сжимает. Мне недостает чувства радости, которое он во мне когда-то вызывал с такой легкостью. Всего пару лет назад стоящий напротив парень – теперь растерянный и хмурый, – мог сделать меня счастливой одной лишь своей улыбкой. Неосознанно тянусь и тру грудь в области сердца, в который раз думая, стоило ли возвращаться.

Внезапно понимаю, что сдаюсь до смешного быстро. Смотрю на Макса, потом на елку, слышу мамин голос в дальней комнате. Она что-то напевает, аккомпанируя себе громыханием коробок. В лучах света искрят пылинки, танцуют в нагретом воздухе. Я медленно выдыхаю, и пылинки мечутся, скручиваясь в крошечные торнадо.

– Спасибо, – произношу с улыбкой. – Она и правда очень красивая.

Наверно, голос меня выдал. Макс дергает головой и настороженно смотрит мне в глаза. Делает шаг вперед, потом еще один. Его лицо преображается, расцветает, но тут в комнате появляется мама с коробкой в руках, и момент утрачен.

Оставив коробки, мама уходит делать чай. Макс помогает закрепить елку, разматывает гирлянду с огоньками. Подавая чай, мама говорит без умолку и ее голос звучит слишком высоко и звонко – так, что час спустя у меня начинает звенеть в ушах. Ближе к обеду, уходя, Макс зовет нас в гости на Рождественский ужин.

– Будут только мои родители, может приедет тетя, – говорит он, обращаясь в моей маме. Так надежнее, она не откажет с ходу. – Приходите, если у вас нет планов.

Планов нет, и он об этом знает. Прежде чем ответить, мама переводит взгляд на меня, благодарит и говорит, что мы подумаем. Макс покорно кивает. Уже на пороге, он сжимает мою ладонь и заглядывает в глаза.

– Пожалуйста, – тихо шепчет он, и мой первый порыв – согласиться, но я плотно сжимаю губы.

– Я подумаю.

Остаток дня я смотрю старые фильмы и уговариваю себя, что все делаю правильно. Это все еще так естественно – сказать ему да. Бежать к нему, когда душа в смятении. Елка в углу мигает цветными фонариками и я тяну носом, вдыхая пряный еловый аромат, но он застревает комом в горле.

В непонятном порыве, я набираю сообщение Крису.

Привет! Чем занят?

Мы время от времени обмениваемся сообщениями, перебрасываясь пустыми фразами и обрывками новостей. Жду, глядя на экран телефона, пока глаза не начинает жечь от напряжения. Одинокая серая галочка безразлично взирает на меня в ответ. Отбрасываю телефон, беру снова, нахожу в контактах номер Леры и палец замирает над кнопкой вызова. Что я ей скажу? Мне страшно ошибиться? Чушь какая… Затылок ноет, экран телефона затуманивается и я на миг закрываю глаза, чтобы прекратить это утомительное вращение. Завтра, решаю я. А сейчас – поспать бы.

Утром, за завтраком, я звоню Максу и принимаю приглашение. Облегчение, которое я при этом испытываю, буквально сбивает с ног. Мама улыбается поверх чашки. Проходя мимо, она целует меня в макушку, но не произносит ни слова.

Покупать подарок поздно, поэтому я пеку домашнее печенье по проверенному рецепту и складываю его в красивую коробку, а вечером наряжаюсь в любимое красное платье. Крашу ресницы и слегка подвожу губы, но в остальном оставляю все как есть.

Ответ от Криса приходит уже перед самым выходом, когда я натягиваю куртку, стоя в коридоре.

Привет! С Рождеством!! Прости, я у родственников. Забыл зарядку, только прочел твое сообщение. Что-то случилось?

Смотрю на свое отражение в зеркале, вдыхая запах праздника и маминых любимых духов: дорогих, и потому используемых только в особых случаях. Она перехватывает мой взгляд, улыбается.

– Готова?

Помедлив, я киваю, и мы выходим. Телефон остается на тумбочке в коридоре.

В гостях я позволяю всем по очереди стиснуть меня в объятьях и за столом послушно сажусь рядом с Максом. Не убираю руку, когда он кладет свою ладонь поверх моей и улыбаюсь ему в ответ.

В доме его родителей тепло и уютно: в углу бормочет телевизор, под ним сыто посапывает старый кокер-спаниель. Цветные огоньки елочной гирлянды отражаются в черном зеркале окна, словно, заключенная в раму, крошечная вселенная. Мы едим, разговариваем и много смеемся. Мама сияет, да и родители Макса непривычно шумные – отец говорит громче, шутит чуть-резче, а улыбка мамы кажется просящей, и я постоянно ловлю на себе взгляды Макса украдкой. Мы словно актеры дурной пьесы, где каждый старается угадать отведенную ему роль.

Уже после двенадцати, обменявшись подарками, доедаем пирог с вишней и начинаем потихоньку собираться домой. Пока мама оживленно прощается с родителями Макса в узкой прихожей, я натягиваю куртку, шапку и выхожу на мороз. Кожу обжигает, но я все равно набираю полную грудь колкого, ночного воздуха, и поднимаю взгляд. Смотрю на ослепительную россыпь звезд высоко в небе и чувствую себя живой, как никогда.

За спиной хлопает дверь, потом слышится хруст снега под ботинками, и мне не надо гадать, я и так где узнаю его шаги. Макс останавливается рядом, тоже поднимает глаза к небу и какое-то время мы просто стоим в тишине. Я слышу его дыхание, размеренное и глубокое. Заранее угадываю момент, когда он поворачивает голову и тянется ближе. Я позволяю себя поцеловать. Губы у него сухие и все в маленьких трещинках, а дыхание теплое и сладкое. Я тяну его за куртку, прижимаю сильнее и говорю себе, что так правильно. Так хорошо.