Дерзкая невинность - Дженнифер Хеймор Страница 13

— Я тоже их обожаю. Они совершенно разные, но я люблю их всех. Несколько лет назад мы потеряли одну сестру. Она была близняшкой Серен… то есть Мег. Это было для нас огромной трагедией, особенно для Мег, но это несчастье нас еще больше сблизило.

И еще больше отдалило их от матери, но рассказывать об этом Максу Оливия не была готова, даже несмотря на то что они уже стали называть друг друга по именам. И уже почти поцеловались.

В самой гуще кустов Оливия вдруг увидела мяч.

— Вот он, — воскликнула она.

Однако мяч запутался в колючках розового куста, и попытки его достать могли бы закончиться порванным платьем.

Но Макс уже нырнул в кусты и спустя секунды появился с победным кличем:

— Нашел!

— О Господи, вы порвали камзол!

У него был всего-навсего немного порван рукав, и Макс пожал плечами:

— Мой камердинер спустит с меня шкуру. А потом сожжет ее вместе с этим камзолом.

— Какое расточительство. Сжечь такой замечательный камзол, — воскликнула Оливия и добавила с лукавой улыбкой: — и не менее замечательную шкуру.

— Гарднер слишком суров, чтобы разрешить мне сохранить и то и другое, особенно после того, как я испортил одно из лучших его творений.

— Боже милостивый! — воскликнула Оливия. — Да я вмиг починю ваш камзол. Ваш Гарднер и не заметит.

Макс в шоке воззрился на нее:

— Вы это сделаете для меня?

— Спасу такой прекрасный камзол? И… — «Такую прекрасную шкуру». Но этого она не могла сказать! — …вашу шкуру? Конечно же.

— Я вам очень признателен. Мне он нравится…

На этот раз слова опередили ее мысль:

— А мне больше нравится ваша шкура.

Оливия поразилась своим словам. Краска залила щеки. Какая-то ее часть, прятавшаяся где-то глубоко и о существовании которой она и не подозревала, молила о том, чтобы он поцеловал ее, чтобы его губы, такие мягкие на вид, коснулись ее рта.

Но Макс просто улыбнулся. Взяв ее за руку, он повел Оливию к дому. Она шла молча, ошеломленная всеми этими новыми ощущениями и непривычными желаниями, которые переполняли ее.

Последующие несколько дней ознаменовались бурной деятельностью. Джентльмены отправились на охоту. Дамы наносили визиты леди Фенвик, а Джессика выполняла свое обещание стать ее подругой. Вплоть до того, что ходила с ней на их кухню и старалась не содрогаться, слушая, как леди Фенвик и кухарка обсуждают способы приготовления свиных желудков.

Макс и Оливия четыре раза встречались на теннисном корте в то время, когда другие были заняты своими делами. Даже за такой короткий срок Оливия отметила, что немного научилась играть, а Макс явно улучшил свои навыки, хотя он был слишком массивным, чтобы быстро бегать за мячом и перебрасывать его через сетку. А Оливия, будучи маленькой и хрупкой, носилась по корту, гордясь тем, что так быстро научилась играть.

Это был, конечно, не настоящий теннис, они просто играли в свое удовольствие без подсчета очков, стараясь набраться опыта. Сегодня они играли почти час, и счет был сорок — ноль при подаче Оливии. Она была возбуждена — ей еще ни разу не удавалось победить Макса с таким отрывом.

Она подбросила мяч и ударила по нему. Мяч ударился о стену мансарды и отскочил в угол корта. Макс бросился за мячом, но Оливия точно рассчитала удар, и Макс, коснувшись мяча краем ракетки, послал его через стену.

В порыве ликования Оливия подбросила ракетку в воздух.

— Я победила! — Она не могла скрыть своих чувств — ее распирала гордость.

Качая головой, Макс подошел к столу и с жадностью выпил стакан лимонада.

Оливия подбежала к нему.

— Вы это видели? Я в первый раз взяла над вами верх!

— Да уж. Одну игру из шестнадцати. — Макс протянул ей стакан лимонада. — Вот ваша награда.

— Ах, так! Вы намерены напоминать мне о моих поражениях, не так ли? — Она игриво надула губы.

Но он лишь поднял бровь.

— Я не позволю вам отравить радость от моей победы, — воскликнула Оливия.

— Неужели? А могу я спросить, сколько раз вы проигрывали с нулевым счетом?

— Все-таки, лорд Хэсли, вы смущены. Вы расстроились от того, что победу одержала женщина, которая вдвое меньше вас.

Макс долго смотрел на нее, и улыбка пропала с его лица.

— Дело не в этом.

Оливия почувствовала, что и ее радость улетучивается.

— А в чем же?

— Я на удивление рад, просто в восторге, что вы меня победили.

От серьезного тона, с которым это было сказано, у нее по спине побежали мурашки удовольствия.

— Вы просто позволили мне выиграть? — вдруг заподозрила Оливия.

Макс хихикнул и покачал головой:

— Нет. Эту игру вы выиграли честно.

— Хорошо. — Сладкое чувство удовлетворенности тут же вернулось к ней.

— Вы очень способная ученица, — искренне заверил Макс. — Мне кажется, что в отличие от большинства женщин у вас хорошая координация.

— Вы так считаете?

— Да. Но плохо… — начал было Макс, но отвернулся.

— Что плохо? Договаривайте.

— Не важно. Я не хочу вас обижать.

Оливия смотрела на него в упор.

Он вздохнул.

— Ладно. Я собирался сказать, плохо, что ваша семья во всем вас ограничивает. Я наблюдал за всеми вами и понял, что вы правы — ваши сестры и Стрэтфорд все время пытаются вас защитить. Даже слишком. Я думаю, что они стараются подавить в вас ваше врожденное чувство здорового авантюризма. — Макс нахмурился. — Они обращаются с вами как с фарфоровой куклой. И хотя вы действительно кажетесь более слабой и хрупкой по сравнению с вашими сестрами, я не вижу, чтобы вы были слабее их.

Она не знала, что ответить. Ее семья была самым дорогим в ее жизни, но Оливия не могла не признать, что ее близкие ее подавляют. Например, ограничивают ее прогулки или не одобряют ее желание пробежаться вечером. Или не дают побыть одной.

— Я прав? — тихо спросил Макс.

Оливия кивнула. Другая женщина, более мудрая, была бы оскорблена. Она могла бы солгать ему и сказать, что он на самом деле совсем чужой человек и не может ничего знать о взаимоотношениях в ее семье. Но Оливия всегда была прямолинейной. Она никогда даже не помышляла лицемерить… до тех пор, когда оказывалось, что слишком поздно.

Но подпустить к себе этого человека слишком близко было бы неблагоразумным, и Макс наверняка это понимает. Даже если не принимать в расчет малярию, она была дочерью малоизвестного обедневшего ирландца, недостойной сочетаться браком с наследником герцогского титула.