Здравствуй, папочка Мороз! - Амелия Борн Страница 13

Пришлось напомнить себе, что я больше не неприметная сотрудница Мельникова, служившая на столь мелкой должности, что босс даже о существовании моем не знал. За эти годы мне удалось достичь неплохих карьерных высот и прежде всего – самоуважения.

Войдя в лифт, я невольно зажмурилась, но упрямые образы все равно замелькали перед глазами.

«Кто это вызвал?» – громогласный вопрос босса и недоуменная тишина. А следом – издевательский смех…

Я вышла из лифта и гордо прошествовала в кабинету Мельникова, каждую секунду готовая осадить новые насмешки. Но меня никто не узнал. По крайней мере до того момента, как я вошла в приемную.

– Мне назначено, – сообщила я отстраненно-вежливым тоном секретарше Мельникова, Арине.

– Вы Вьюгина? Проходите, – пробормотала она, а потом вдруг удивленно распахнула глаза:

– Снежанка, ты, что ли?!

Я сдержанно кивнула, не выказывая желания продолжать разговор. Но Арину это не смутило. Она уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но меня спасло появление самого Мельникова:

– Привет, проходи, – он распахнул дверь кабинета шире и, окинув меня взглядом, поинтересовался:

– Попросить что-нибудь принести?

– Ничего не нужно. Я ненадолго.

Он вошел за мной следом, захлопнув дверь, и я снова почувствовала на себе его взгляд. Господи, да это просто невыносимо! Он всего лишь смотрел на меня, а я начинала гореть так, будто он меня касался. Хотя наверняка все дело в меховом пальто! В нем слишком жарко в помещении…

Раскрыв сумочку, я достала оттуда небольшой пакетик и протянула Мельникову:

– Вот то, что ты просил.

Он с удивлением посмотрел на него:

– Кажется, мы говорили о кружке.

– Это невозможно, – пожала я плечами. – Митя всегда пьет из одной и той же. Если Олаф пропадет на несколько дней, это будет настоящая трагедия.

– Олаф? – вздернул вопросительно бровь бывший босс.

– Снеговик из «Холодного сердца». Он нарисован на кружке, Митя его очень любит. Другие кружки просто не признает.

– Ладно… я понял… – пробормотал босс, растерянно проведя рукой по волосам.

Я невольно проследила за ним взглядом. Господи! Даже в таком небрежном жесте он буквально источает из себя секс. И как, скажите на милость, я смогу спокойно делить с ним сына?!

– Я узнала, что волосы тоже подходят, – заметила, борясь с желанием расстегнуть чертово удушливое пальто, что могло быть воспринято Мельниковым весьма двояко. – Мы успеем узнать результат до Нового года?

– Думаю, да, – кивнул бывший босс.

– Хорошо, – пробормотала я. – Ты ведь понимаешь, насколько это важно… для Мити. Чтобы ты пришел к нему.

– Да, – повторил он, и мы оба замолчали. Так и стояли, замерев, просто глядя друг на друга, и не в состоянии пошевелиться. Что было на уме у Мельникова – я не знала, но мне безумно хотелось остаться и бежать отсюда одновременно. Казалось, одно лишь движение, которое сейчас произойдет, способно будет перевернуть жизнь вверх тормашками. И его сделал Мельников.

Он шагнул ко мне ближе и я тут же инстинктивно отступила. Потому что чувствовала – еще немного времени в его обществе – и я совершенно перестану собой владеть. Как тогда, в проклятой темной комнате.

– Слушай, – хрипло выдохнул Мельников и от этого звука по телу понеслись мурашки.

– Если ты сейчас скажешь, что не сможешь прийти на Новый год… – ощетинилась я, ухватываясь за эту враждебную мысль как за спасательный круг.

– Нет, я не это имел в виду…

– Вот и прекрасно! – среагировала я быстро. – Позвони мне, когда будут результаты.

После чего направилась к выходу так быстро, что это можно было назвать самым настоящим бегством.

– И что бы я без тебя делал? – чуть насмешливо проговорил я, когда Мирон зашел ко мне в кабинет в сопровождении сотрудника лаборатории, за которого он ручался.

Этот вопрос требовал особого тщания, в первую очередь в конфиденциальности. Она просто обязана была неукоснительно соблюдаться.

– Это Виктор, – представил его Мирон. – За него могу ручаться, как за себя.

– От-тлично, – чуть заикаясь, сразу приступил Виктор к делу. – Мирон мне все крат-тко объяснил. Где мат-териал мальчика?

Я передал Виктору волосы Мити, испытывая при этом разнородные чувства. Как и те, когда сомневался, нужно ли мне знать правду, или нет.

– А… слюни, кровь, хотя бы ногт-ти? – нахмурился Виктор.

Я заподозрил неладное. Мне нужно было поймать Митю и взять у него весь этот прекрасный набор?

– Есть только волосы. А что?

– Они подойдут т-только если взять биообразец у его… бабушки, скажем. Или у тети. И то по мат-теринской линии.

Мы с Мироном переглянулись. Я понимал, что ничего не понимаю. Мирон, по-видимому, тоже.

«Я узнавала, волосы подойдут», – вспомнилась фраза Вьюгиной.

И меня вновь с ног до головы окутали сомнения. Либо она что-то недопоняла, либо…

Либо попросту не хотела, чтобы мы узнали, мой ли сын Митя. Очень странные дела.

– В волосах содержится митохондриальные днк. А они наследуют-тся только от матери.

Мирон поморщился, я тоже был близок к этому. Только лекций о генетике и прочей чепухе мне сейчас и не хватало.

В груди разливалось чувство досады. Значит, в ближайшее время, выяснить, кто же отец Мити – не удастся. Но Вьюгина же не думала, будто я вот так просто отступлюсь от этой идеи?

– Я все же возьму волосы. Вдруг, какие-то из них с корнем.

Виктор забрал недообразцы и, заверив, что сразу же позвонит мне, если что-то выяснится, вышел.

– Мда уж. Во всех этих биологиях сам черт ногу сломит, – покачал головой Мирон, подходя к бару.

Я вскинул бровь. Уж кому тут следовало выпить, так это мне.

– И что будешь делать? – вопросил друг, озвучивая тот вопрос, который и лежал на поверхности.

– Пока не знаю, – подернул я плечами. – Хотя… есть одна идейка.

Я хмыкнул, сел за стол, сцепил руки в замок и посмотрел на Мирона.

– Неужели она думает, что так просто от меня отвяжется? – спросил в никуда риторически, а мгновением позже у меня сложился план.

Магазин игрушек. Прекрасно. Жаль, что не для взрослых.

Я толкнул перед собой дверь, вошел в довольно внушительное помещение – настоящий рай для детей, особенно под Новый год. Всевозможные машинки, куклы и прочее добро. На которое, впрочем, я смотрел сейчас совсем другими глазами. Думал, что понравилось бы Мите, а что – нет. Чем он увлекается, что любит, помимо какого-то там снеговика.