Наперекор судьбе - Клавдия Булатова Страница 13

Вечером долго сидели с сестрой. Я ей рассказала, что пришли к матери, а она сильно болеет, не до нас ей.

— Я тебе говорила, мать больная, то голова, то сердце, то давление. То за одного переживает, то за другого. Живи дома, никто тебя из квартиры не гонит.

— Гнать не кому, Игорь сейчас раны свои зализывает, ему не до нас, — сказала я.

— Ты думаешь, мне легко было, когда мой имел связь со своей бухгалтершей. Такая любовь у него была, но правда из дома он не уходил, не дурак, так шкодил. Он в день успевал все обстряпать. Хотела уйти от него, как и ты пришла к матери, а там то же самое. Развернулась и домой.

У тебя свекровь хорошая, а моя мне еще говорила, это значит я плохая, если муж ходит налево. От хорошей жены он бы не ушел. И дети еще маленькие, куда я с ними. Так и осталась, а сейчас муж говорит, что любил и любит только меня. И ничего у него с той женщиной не было. Слушай всех больше. Я тебя не уговариваю, делай так, как тебе нужно.

— Вот и свекровь мне говорит, чтобы я не уходила, а жила в квартире. Это хорошо пока он из своей комнаты носа не показывает. Я не вижу его. Послезавтра за Павлушей поеду, придется его домой везти, по чужим углам с больным ребенком не набегаешься. А там посмотрю, как мне дальше быть.

Везла Павлушу домой, у него температура и не спадала. Положила его головку себе на колени и залилась слезами. Везу домой, а что я там буду делать, как температуру сбивать. В больнице и уколами не сбили. И тут меня тронула чья-то рука, напротив сидела преклонных лет женщина с добрыми глазами.

— О чем плачешь, дочка? — с тревогой спросила она меня.

— Ребенка везу после операции, а температура у него не спадает, горит весь. Что делать, не знаю?

— Есть такие липовые цветочки, их заваривать нужно, как чай и давать ребенку пить. Да и самим хорошо, когда температура, это первейшее средство от нее, и от простуды помогает. Не знала про это? — удивленно спросила она меня.

— Не знала и никто мне не говорил. А где их брать эти цветочки?

— Я сама собираю, липа везде растет. Летом, когда зацветет, такой аромат от нее. Попробуй в аптеке спросить, может у них есть.

— Спасибо большое, свекрови скажу, пусть своих подруг обзвонит, может у кого-то и найдется.

Подъехали к поселку, разбудила сына и повела его домой. Он шел и спотыкался. Так не пойдет, взяла его на руки и поспешила к дому. В квартире тишина, куда же все подевались, где свекровь с Алешкой? Павлик вырвался у меня из рук и побежал по комнатам, в зале он закричал, — папка, ты дома, я так скучал по тебе! Где же ты так долго был! Мама говорит, работал допоздна, вот мы с Алешей тебя и не видели.

— Да, — работал, — протяжно сказал Игорь. По голосу вроде бы нормальный.

— А мне операцию делали, болит сильно горлышко, кушать не могу и воду пить больно. Посмотри, — уж что там он ему показывал не знаю.

А мне некогда было, в аптеку спешить надо, а то скоро закроют. Бежала, спотыкалась, чуть не растянулась, из-за слез которые застилали мне глаза. В аптеке мне сказали, что липовых цветков нет, закончились, а когда привезут, не знает. Но тут как раз вышла другая провизорша, она слышала наш разговор.

— Посмотреть надо, вдруг где-то завалялись пачки между других трав. — Она начала копаться в шкафчике и вдруг воскликнула, — на ваше счастье есть одна пачка. Я же помню, ее в сторону отодвигала, она приоткрыта немного, хотела подклеить.

— Ничего не нужно, спасибо вам большое побегу, у ребенка температура.

Прибежала домой и сразу на кухню, поставила в кастрюле немного воды вскипятить, чтобы быстрее было. В квартире тишина. Почему же Павлика не слышно, но разбираться буду после. Заварила травку, прикрыла, чтобы настаивалась, и пошла с содроганием сердца в зал.

Не хотелось мне видеть Игоря, не могу, меня передергивает всю. Павлик лежал на диване, видно спал, а рядом сидел любящий отец. Вот сволочь, иначе его не назовешь. Я подошла, схватила ребенка, и понесла в детскую, положила на кровать. Он горел весь, сразу видно было. Остудила немного отвара, разбудила ребенка, напоила им, и он тут же снова уснул. Видно сил у него не было. А у самой слезы в три ручья потекли из глаз. Плакала за все, за свою судьбу, что так посмеялась надо мной, за ребенка, что никак не может справиться с болезнью.

— Почему ты плачешь, — в комнату вбежала свекровь, а за ней Алешка.

— Тихо, приложила я палец к губам, он спит, плохо ему, мама, температура не спадает. Я его отваром липовых цветков напоила, мне одна женщина в автобусе подсказала.

— Так я же про них тоже знала, но никогда бы не догадалась. Они хорошо помогают. Я сейчас прикрою его, он пропотеет и температура спадет. Смотри-ка Алешка гладит его по головке, ох, вы мои хорошие, — она тоже заплакала.

— Не плачь, и я не буду, нам бороться надо. Кашку манную жиденькую сварить надо, может немного покушает. Он ничего в рот не берет, так врач сказал, вот и сил у него нет.

— Кашку я уже сварила, и если она немного загустела, молочком ее разбавим.

— Спасибо, — я обняла ее, — что бы я без тебя делала.

— А этот и не подходил к ребенку, не узнал даже, как он себя чувствует, — сморщилась она, как от зубной боли.

— Когда мы приехали, Павлуша сразу побежал в зал и там стал жаловаться, что у него горлышко болит, а я в это время побежала быстрее в аптеку за травкой. Прибежала, Павлуша спал у него на диване, взяла его и перетащила в спальню.