Нечто чудесное - Джудит Макнот Страница 13

– Я, – нимало не смутясь, призналась Александра. – Сама придумала!

– Ну и нахальная же вы девчонка! – вздохнул он с усмешкой ивнезапно нагнулся, запечатлев у нее на лбу отеческий поцелуй.

Но в этот момент дверь широко распахнулась и на порогевозник седовласый Пенроуз, с негодованием обогревая позднего гостя.

– Совершенно ни к чему барабанить в дверь, словно импытаетесь пробудить мертвых, сэр, – пробурчал он. – здесь глухих нет!

Онемев от столь неожиданного выговора, исходящего к тому жеиз уст простого дворецкого в выцветшей, потертой ливрее, Джордан уже открылрот, чтобы отчитать зарвавшегося слугу, но тут старик увидел, что незнакомецдержит Александру, на щеке которой расплылся огромный синяк.

– Что вы сделали с мисс Александрой? – разъяренно зашипелдворецкий и протянул трясущиеся руки с очевидным намерением спасти девушку.

– Проводите меня к миссис Лоренс, – коротко приказалДжордан, игнорируя жест Пенроуза. – Я сказал, – повторил он громче, посколькутот, очевидно, не понял, – немедленно проводите нас к миссис Лоренс.

– Я и в первый раз расслышал, – процедил слуга,поворачиваясь спиной к Джордану. – Нужно же так орать, – пробормотал он себепод нос, удаляясь.

Немая сцена в гостиной превзошла худшие ожидания Александры.Мать с испуганным воплем вскочила, толстый сквайр и его еще более дородная женаподались вперед и с жадным любопытством уставились на девушку, чья рубашка былапо-прежнему распахнута так, что почти открывала грудь.

– Что случилось? – выкрикнула миссис Лоренс. – Александра…твое лицо… Господи, да что же это?!

– Ваша дочь спасла мне жизнь, миссис Лоренс, но, ксожалению, при этом пострадала сама. Заверяю, все это выглядит гораздосерьезнее, чем на первый взгляд.

– Пожалуйста, отпустите меня, – настойчиво прошепталаАлександра, видя, что мать вот-вот упадет в обморок. Джордан поспешно поставилее на ноги, и девушка запоздало вспомнила о том, что нужно представитьсобравшимся нового гостя. – Мама, – начала она спокойным, бодрым голосом, – этогерцог Хоторн. – Мать громко охнула, но Александра продолжала все таким жевежливым деловым тоном:

– Я случайно оказалась в том месте, где на его экипаж напалиграбители… и застрелила одного… Ваша милость, это моя мать, миссис Лоренс.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Фелисия, словно громомпораженная, не могла собраться с мыслями, сквайр с супругой глазели на девушкус открытыми ртами.

Пытаясь сгладить возникшую неловкость, Алекс с лучезарнойулыбкой повернулась к дядюшке Монти, который, спотыкаясь, ввалился в комнату;неровная походка и блеск глазок были, несомненно, результатом слишком близкогознакомства с очередной бутылкой запрещенной мадеры.

– Дядюшка Монти, – с отчаянием произнесла она, – я привелагостя. Это герцог Хоторн. Рыцарь тяжело оперся на палку с набалдашником изслоновой кости и дважды моргнул, пытаясь удержать взгляд на лице вновьприбывшего.

– Господи Боже! – воскликнул он потрясение. – Да это вправдуХоторн, клянусь Юпитером! – И тут же, Вспомнив о хороших манерах, отвесилнеуклюжий поклон и заискивающе произнес:

– Сэр Монтегю Марш к вашим услугам, ваша светлость!

Александра, смущенная лишь продолжительным тягостныммолчанием, но отнюдь не убогим домом, древними слугами и весьма своеобразнымповедением родственников, весело улыбнулась Джордану, показав кивком наФилберта, как раз появившегося в комнате с чайным подносом. Не принимая вовнимание того факта, что она, возможно, совершает крайне грубое нарушениеэтикета, представляя аристократа лакею, девушка объявила:

– А это Филберт, который делит с Пенроузом все обязанностипо дому. Филберт, это герцог Хоторн.

Слуга осторожно поставил поднос на столик и, обернувшись,близоруко прищурился.

– Как поживаете? – вежливо осведомился он у дядюшки Монти, иАлександра заметила, что губы герцога дрогнули.

– Пожалуйста, останьтесь, выпейте с нами чаю, – попросилаона, глядя в подозрительно поблескивающие серые глаза.

Герцог улыбнулся, но без тени сожаления покачал головой.

– Не могу, малышка. Мне предстоит долгая поездка, а до того,как я снова отправлюсь в путь, придется вернуться в гостиницу и встретиться свластями. Они обязательно потребуют хоть как-то объяснить сегодняшнеепроисшествие.

Коротко кивнув собравшимся, Джордан посмотрел в поднятое кнему умоляющее личико.

– Не хотите проводить меня? – предложил он. Александрапросияла и повела Джордана к входной двери, не слушая возбужденного гулаголосов в гостиной, где жена сквайра пронзительно верещала:

– Что это значит – «вернуться в гостиницу»? Но, миссисЛоренс, не хочет же он сказать, что Александра была там с…

Герцог остановился в передней и посмотрел на Алекс с такойтеплотой, что ее опалило внезапным жаром. А когда он осторожно дотронулся досиняка, сердце девушки отчаянно заколотилось.

– Куда… куда вы направляетесь? – спросила она, пытаясь хотьнемного оттянуть неизбежное прощание.

– В Роузмид.

– Что это?

– Маленькое загородное поместье моей бабки. Она предпочитаетжить там, поскольку считает свой дом самым уютным в мире.

– Вот как, – пробормотала Александра, не в силах ниговорить, ни дышать свободно – пальцы Джордана нежно скользили по щеке, и онсмотрел на нее взглядом, в котором, как ни странно, светилось нечто вродепочтения.

– Я никогда не забуду тебя, крошка, – тихо, чуть гортаннопообещал он и, наклонившись, прижался к ее лбу теплыми губами. – Не позволяйникому изменить себя. Оставайся такой, как сейчас, и никого не слушай.

После его ухода Алекс несколько мгновений стояла совершеннонеподвижно, приходя в себя от поцелуя, казалось, горевшего на лбу, словноклеймо.

Ей и в голову не пришло, что она попала под обаяние этогочеловека, который привычно, не задумываясь, пользовался голосом и улыбкой,чтобы чаровать и притягивать женщин. Девочка впервые в жизни столкнулась с тем,кого называют опытным соблазнителем. Наивность и простота не верят в обман.

Однако миссис Лоренс с первого взгляда определяла грязныхраспутников и настоящих сердцеедов – что ни говори, она сама пала жертвойодного из них, будучи чуть постарше Александры. Как и герцог Хоторн, мистерЛоренс был ослепительно красив, обладал безупречными манерами, элегантноодевался, но при этом великолепии природа обделила его даже зачатками совести.