Искренне Ваш, Картер - Уитни Джи Страница 13

Он исчез где-то между шестым и седьмым классами, в промежутке между праздником в честь моего дня рождения и началом подросткового возраста. Не было никакого официального уведомления, никакого формального разговора о том, почему он уходит. Однажды утром мама и я проснулись, отдохнувшие после наших ежегодных семейных каникул, и поняли, что все его вещи исчезли.

В следующий раз мы увидели его на экране телевизора. Он занимался делом о разводе крупной знаменитости. Затем мы увидели его в газетах: он только что выиграл самый крупный коллективный иск в стране. И в последний раз мы его увидели на его похоронах. Его новая невеста, намного моложе его, села пьяной за руль и не справилась с управлением.

Надо отдать ему должное, он оставил моей матери все, что, по ее мнению, ей полагалось при разводе: алименты, деньги на содержание ребенка, совместное воспитание ребенка и два загородных дома, которые они покупали вместе. Он регулярно присылал открытки на дни рождения и из отпуска и время от времени билеты на самолет, чтобы мы его навестили. Эти билеты никогда не были выкуплены.

Мне он звонил раз в неделю с обычным списком вопросов. «Как прошла неделя, сын?», «Что с оценками?», «Твоя мать говорит, что ты вошел в баскетбольную команду летней лиги. Что скажешь об этом?», «Как поживает Аризона? Она все еще твой лучший друг?»

Однажды, где-то в седьмом классе, устав от этой чуши, я прервал череду его вопросов, спросив:

– Почему ты ушел от нас?

– О чем ты, сын?

– Я спросил… – мой голос звучал твердо. – Почему ты ушел от нас?

Отец ответил не сразу. Повисло молчание. Несколько минут спустя я решил уже нажать на отбой, но потом он заговорил:

– Я не был счастлив. Мы оставались вместе только ради тебя… Предполагалось, что мы будем вместе до того момента, как ты перейдешь в старшую школу, но, честно говоря… я не смог этого сделать и сказал ей об этом… Мне следовало бы говорить яснее и сказать, что у меня просто не осталось прежних чувств. Думаю, именно поэтому нам не следовало оставаться «просто лучшими друзьями».

– Это самое глупое дерьмо, которое я слышал в своей жизни…

– Следи за выражениями, – ледяным тоном оборвал он меня. – Ты просил меня быть честным, поэтому я и был честен. Черт подери… – отец вздохнул и снова замолчал. – Пока я был с твоей матерью, мне так и не удалось встретить кого-то нового или понять, кто я. В этом вся проблема. Мы устраивали друг друга и одновременно душили друг друга.

– Ты винишь ее в твоем уходе?

– Я виню нас обоих, – ответил он. – Не могут мужчина и женщина сохранить любовь с детства до сорока лет и дальше. Это нереалистично.

– Поэтому изменять ей с твоей секретаршей было решением?

Молчание.

– Как в школе? – отец резко сменил тему. – Как Аризона? Она все еще носит эти свои брекеты?

Это была моя последняя попытка спасти наши отношения. Вот почему я был очень удивлен, когда узнал, что он оставил мне в завещании. В дополнение к фонду на обучение, трастовому фонду и нескольким портфелям с инвестициями я получил еще и кондоминиум в конце пляжа.

Я поклялся никогда им не пользоваться, когда вступил в права наследования, и даже нанял риелтора, чтобы выставить его на продажу. Но как только я обнаружил, что дом находится рядом с Университетом Саут-Бич, я передумал и въехал туда в конце моего второго года обучения.

Дом стал столь необходимым мне укрытием от беспокойной жизни кампуса и вечеринок вокруг костра на берегу. Вот почему я никогда не приглашал более трех гостей сразу. Вот почему меня так пугала идея устроить тут вечеринку, но Джош постепенно склонял меня к этой мысли. Он даже упросил меня прийти на деловую встречу, посвященную этому вопросу после моей частной вечеринки по поводу окончания колледжа.

Я вздохнул, сложил некролог о моем отце и снова убрал его в глубину ящика стола.

Выйдя из спальни, я направился в кухню, где у бара сидели Джош и пятеро его приятелей по братству.

– Вы все носите костюмы? – я оглядел их серые и черные костюмы, дополнявшие друг друга.

– Это же деловая встреча, разве нет? – Джош достал папку.

– Ты мой сосед по дому.

– И за это я буду тебе вечно благодарен, – сказал он. – И, насколько мне известно, мы неплохо ладили бо́льшую часть времени. Согласен? Я никогда не задерживал арендную плату.

– Я не беру с тебя арендную плату.

– Но если бы она была, то я бы никогда не задерживал ее.

Я округлил глаза и вытащил пиво из холодильника. Разговор явно предстоял долгий.

– А еще я думаю, – продолжал Джош, – что я хорошо ухаживал за задним двором, хотя ты меня об этом даже не просил. Я всегда следил за тем, чтобы в холодильнике был запас воды и протеиновых коктейлей. И я никогда не разрешал моим гостям оставаться дольше необходимого. Поэтому, учитывая все это, мне нужно, чтобы ты привел три веские причины того, почему ты не разрешаешь нам устроить здесь вечеринку.

– Я могу привести тебя десять причин.

– Слушаю тебя.

– Во-первых, есть соседи с обеих сторон, соседи, которым не нравятся шумные вечеринки. Они заранее угрожали вызвать полицию.

– Мы уже с ними поговорили. – Джош улыбнулся. – Они уедут в те выходные, когда мы устраиваем вечеринку.

– Если вы устраиваете вечеринку, – поправил я. – Во-вторых, я не хочу, чтобы мои вещи привели в негодность незнакомые мне люди.

– Мы планируем взять напрокат фургон «Ю-Хол», перенести в него всю твою мебель и телевизоры. Мы все вернем по местам на следующий день.

– В-третьих, вы не умеете считать. На прошлой неделе ты говорил мне о пятидесяти гостях, но я видел «секретное» мероприятие на Facebook этим утром, и там сказано, что ожидается триста человек.

– Триста семьдесят пять. – Парень рядом с Джошем кашлянул.

– Вот именно… – я сделал долгий глоток пива. – Черт подери, нет.

– Брось, Картер, дружище… – Джош встал. – Это же не потому, что у тебя мало места, и не потому, что все будут в доме. У нас есть идеи, как держать половину гостей в доме и половину на улице.

– Мой ответ нет.

– Ты не можешь сказать мне, что совершенно не заинтересован в бассейнах с мармеладом и горках. Или в конкурсе «мокрые футболки» в твоем собственном дворе. Скорее всего, это последняя большая вечеринка нашей юности. Мы должны защитить нашу юность подобными воспоминаниями, чтобы, когда мы будем женаты и с детьми, от которых нас будет тошнить, мы могли хотя бы сказать: «Эй, когда-то давно я действительно любил мою жизнь, понимаешь?»

– Ты думаешь перед тем, как что-то сказать, или твои слова вылетают просто так?

– Честно говоря, и то, и другое понемногу, – с улыбкой сказал Джош. – Не заставляй меня умолять тебя.