Роковая ошибка - Пенни Джордан Страница 13

Джорджия поднялась наверх, а по пути в «кабинет» задержалась около комнаты Митча и, сама не зная почему, хотела уже туда зайти, даже взялась было за ручку двери…

Однако, ужаснувшись своему поступку, девушка тут же развернулась и юркнула в свой «кабинет». Неужели она смогла бы бесцеремонно вторгнуться в его личную жизнь, воспользовавшись удобным случаем? Ее мучили угрызения совести – ведь она едва не пошла на поводу у гнусного желания безнаказанно заглянуть в чужой мир. Она не могла объяснить самой себе, почему оказалась у закрытой двери, да и не хотела копаться в том, что руководило ею. Разве мало ей тех недоразумений, которые уже возникли между нею и Митчем Флетчером? Он и так невысокого мнения о ее моральном облике.

Все дело в том, рассуждала Джорджия, собираясь в больницу, что болезнь тети Мей сильно выбила ее из колеи, поэтому выдержка нередко и подводит. Она чувствовала себя такой уязвимой, словно с нее содрали кожу, – вот в чем причина ее столь болезненной реакции на людей и события.

По пути в больницу Джорджии нужно было позвонить Луизе Мейтер и заскочить к ней, чтобы отдать сделанную работу. Та приветливо встретила девушку и тут же предложила выпить по чашечке кофе. Луиза была очень любезна и, конечно, спросила, как дела у тети Мей. Дежурный ответ чуть не слетел с губ Джорджии: она так долго обманывала себя, что бодрые слова о скором выздоровлении вошли в привычку. Но пришло время отказаться от лжи.

Глотая слезы, девушка выложила всю правду. Луиза выслушала ее с искренним сочувствием.

– Тетя Мей просто поразила меня. Она все знает и принимает неизбежное с необычайным мужеством. Она вся как будто наполнена любовью и вечным, иначе и не скажешь, покоем. Я просто не нахожу слов, чтобы…

– Да, я знаю, о чем ты говоришь. Когда моя бабушка умирала, с ней было то же самое. Ей тогда исполнился девяносто один год, и я убеждала ее, что она обязательно доживет до ста лет. И знаешь, что она ответила? Что не хочет больше жить и готова встретить смерть. Я была в полном ужасе, не могла понять, как можно так думать. Бабушка всегда была настоящим борцом… Я почувствовала; что она как бы отворачивается от жизни, и от всех нас тоже. И лишь спустя много месяцев я поняла, что она тогда пыталась мне объяснить, поняла весь свой эгоизм – ведь я не хотела слышать о том, что было у нее на сердце. Джорджия, если тебе нужно будет с кем-то поделиться, ты всегда можешь на меня рассчитывать. – Луиза ласково потрепала девушку по плечу, и та чуть снова не расплакалась. – А теперь расскажи мне о Митче, – попросила Луиза, чтобы сменить тему. – Он произвел на меня большое впечатление. Я слышала восторженные отзывы его сотрудников. Говорят, он великолепный руководитель, умеет, когда надо, быть жестким, но при этом справедлив и всегда готов выслушать. Ты знаешь, мои девчонки меня просто замучили… Он их настолько обаял, что некоторые совсем потеряли голову и уже строят воздушные замки. Но Элен, моя приятельница, ей за пятьдесят, считает, что он достаточно умело охлаждает пыл своих поклонниц – Митч делает это очень тактично, не задевая их самолюбия. Меня больше всего восхищает в мужчинах, когда они спокойно относятся к своим успехам у слабого пола! Элен, похоже, прониклась к нему материнскими чувствами. На днях она пожаловалась мне, что Митч слишком много работает. Ходят слухи, что он собирается перевести свои дела сюда. В этом есть свой резон: сейчас их главный офис находится недалеко от Лондона, но Митч сам говорил мне, что гораздо удобнее иметь контору поближе к основному производству. Ты ничего об этом не слышала?

Джорджия покачала головой.

– У нас не было времени толком пообщаться. Да мы почти и не видимся. Утром он уходит, когда я еще сплю, а по вечерам мы оба работаем. Я надеюсь, ты не сказала Митчу про тетю Мей? Он пока ничего не должен знать, мы ведь окончательно с ним не договорились…

Луиза взяла девушку за руку.

– Я все понимаю и обещаю молчать как рыба, – успокоила она. – Кстати, я получила один заказ и, если хочешь, могу подкинуть его тебе, но мне жаль тебя нагружать. Может, немного передохнешь, Джорджия?

– Нет-нет, давай. Работа помогает отвлечься, да к тому же надо платить за дом… мне ведь никто не сделает поблажки.

– Конечно, – согласилась Луиза. – Я знаю, о чем ты думаешь. У нас сейчас тоже затишье перед бурей. Пока что агентство держится на плаву, но не у всех наших друзей дела идут гладко, и кое-кому уже пришлось задуматься, как быть дальше.

Они поболтали еще немного, потом Джорджия сказала, что ей пора уходить.

– Всегда помни, – наставляла Луиза, провожая девушку до двери, – я к твоим услугам в любое время дня и ночи.

Джорджия покинула агентство, преисполненная благодарности к доброй и отзывчивой женщине.

Спустя несколько недель Джорджия, проводившая каждую свободную минуту возле тети Мей, обнаружила, что, живя под одной крышей с Митчем Флетчером, почти не замечает его присутствия. За последние дни единственным свидетельством его пребывания в доме был ароматный запах кофе, который девушка уловила, спустившись утром на кухню после ухода квартиранта. Да, пожалуй, еще один нежелательный след – слабый запах мужского одеколона в ванной, вызвавший у нее непреодолимое беспокойство. Уж лучше бы жилец мозолил ей глаза, чем вот так оставлять бесплотные преследующие ее напоминания о своем существовании, которые будоражили Джорджию гораздо сильнее, чем непосредственное общение. Сто раз на дню она ловила себя на мысли о своем постояльце, представляла его лицо, задавала себе глупый вопрос, чем он сейчас занят. Но эта позорная слабость быстро и решительно ею пресекалась.

Дни шли за днями, и минуло три недели с тех пор, как тетя Мей впервые открыла воспитаннице жестокую правду. Джорджия, как обычно, пришла в больницу и узнала, что состояние больной стало ухудшаться. Спустя несколько часов врачи в самых мягких выражениях сказали девушке, что она уже ничем не сможет помочь своей родственнице. Они дали все необходимые лекарства, чтобы снять боль, и пациентка уснула, а Джорджии следует пойти домой и постараться успокоиться. Это был негласный, но достаточно прозрачный намек на то, что конец близок и надо проявить благоразумие и набраться сил перед предстоящими бессонными ночами.

Джорджия заранее сказала тете Мей, что хотела бы в последние минуты находиться рядом, и персоналу больницы тоже было известно это ее решение. Девушка уже была готова воспротивиться уговорам врачей и остаться в палате, но потом нашла в себе силы последовать их совету, так как опытные и заботливые медики лучше ее знали, как сейчас следует поступить.

Девушка склонилась к тете Мей, нежно поцеловала ее и направилась к двери. Она провела в больнице шесть часов. Медсестра заверила Джорджию, что ей немедленно позвонят, если состояние больной начнет ухудшаться. Преодолевая навалившуюся усталость девушка поехала домой. По дороге она продумала, что ей нужно сделать: принять душ, что-нибудь съесть, потом вернуться в больницу и вечером пораньше лечь спать.

Добравшись до дома, Джорджия с облегчением отметила, что автомобиля Митча Флетчера у ворот нет. В изнеможении она вылезла из машины и пошла к черному ходу. Ей повезло – она может побыть дома в полном одиночестве. В эти минуты самым немыслимым для нее было бы ведение обычной беседы – в особенности с Митчем Флетчером, ведь с ним все время приходится держать ухо востро, защищаться и обороняться. А, собственно, почему? Чем уж он так ей насолил? Она его даже не видит и лишь догадывается о его присутствии в силу своей обостренной чувствительности. Такое ощущение, будто кожу натерло слишком грубой одеждой. Но его вины в этом нет. Если уж на то пошло, он гораздо больше дорожит своим уединением, чем она… Что касается того единственного поцелуя, в приступе гнева… Он ничего для нее не значил и, можно считать, благополучно забыт. Это было минутное ослепление, вот и все.