Почерк судьбы - Шарлотта Лукас Страница 12

Йонатан

2 января, вторник, 11 часов 27 минут

Так-так. Значит, для такого, как я, у вас не нашлось рубрики в «Гамбургер нахрихтен»? Просматривая текст, Йонатан мимоходом обнаружил пунктуационную ошибку во втором абзаце. У него прямо руки зачесались немедленно написать ответ этой курице, Гунде Пробст, и спросить, как же тогда понимать слоган газеты «Жители Гамбурга – для жителей Гамбурга!»? Ведь редакция должна реагировать именно на такие просьбы, как у него!

Но Йонатан оставил все как есть. В бюро находок, подумать только! За кого его принимает эта Гундула Фиглярская? Будто сам он не додумался бы до такого!

Он захлопнул ноутбук и задумчиво посмотрел на ежедневник, который лежал рядом на письменном столе. Открыл его еще раз.

Какой почерк! Николино.

В голову пришла одна мысль. Чудовищная. Почти фантастическая.

Он снова быстро захлопнул ежедневник. Это просто идиотизм! Зачем матери вешать сумку с ежедневником на руль его велосипеда? После стольких лет абсолютного молчания? Это означало бы, что она не только находится в Гамбурге, но и следит за сыном и устроила на него эту засаду.

Нет, нет, это идиотизм.

Йонатан Н. Гриф отодвинулся вместе со стулом от письменного стола и встал. У него были дела поважнее. Коммерческий директор Маркус Боде ожидал его к двенадцати на совещание.

Еще утром позвонила секретарша Боде и договорилась об этой «срочной встрече». Йонатан удивлялся, что же такое срочное возникло: в последний раз он приходил в издательство за четыре недели до Рождества. Что могло случиться за это время, в период между праздниками?

Йонатан точно в условленное время вошел в дом эпохи грюндерства ^[16], расположенный у Эльбы и уже несколько поколений принадлежащий семье. Сегодня его стены приютили около семидесяти работников издательства «Грифсон и Букс».

Его прадед основал здесь издательство почти сто пятьдесят лет назад. Всякий раз, когда Йонатан поднимался на второй этаж по застеленной синим ковром парадной лестнице, его охватывало смешанное чувство гордости, благоговения и неловкости.

На самой верхней площадке, где на стене красовались портреты его предков, писаные маслом, – Эрнста Грифа, прадеда Генриха, бабки Эмилии (опешив от неожиданности, в свое время проявили гибкость: в родильной палате ждали появления Эмиля) и отца, Вольфганга, – эти чувства достигали апогея. Но они рассеивались сразу же за стеклянной дверью, которая вела к кабинету директора (то есть его).

– Счастливого Нового года, господин Гриф! – приветствовала его секретарша Рената Круг, которая как раз стирала пыль с каучукового дерева.

Она оставила в покое деревце и пыльную тряпку, подошла к Йонатану и протянула ему правую руку, а левой поправила очки, ловкими незаметными движениями привела в порядок темно-коричневый костюм, потом прическу.

Как всегда, ее седые волосы были уложены в аккуратный банан, и то, что Ренате Круг перевалило уже за шестьдесят, не меняло того факта, что она очень и очень красивая женщина.

– И вам того же, госпожа Круг! – ответил Йонатан и приветливо ей улыбнулся, а потом кивнул и исчез в своем кабинете со словами: – Господин Боде может зайти ко мне.

– Я ему сообщу, – крикнула она вслед Йонатану, и он тут же услышал, как Рената сняла трубку телефона на письменном столе.

Сколько себя помнил Йонатан – а это немалый отрезок времени, – Рената Круг работала на его отца. Йонатан тоже нанял ее ассистенткой после ухода отца из издательства. Ему иногда даже становилось неловко из-за того, что Ренате у него почти нечего делать. Несмотря на то что та могла уходить в пятницу после обеда, а в понедельник вообще был выходной, за двадцативосьмичасовую неделю работой Рената была загружена лишь часов пятнадцать. Может, и меньше.

С другой стороны, Рената Круг, женщина предпенсионного возраста, наверняка радовалась тому, что последние годы на работе… в основном лишь смахивала пыль с каучукового дерева. И была за это благодарна. Ну, еще она могла любоваться великолепным видом на Эльбу.

Именно этим сейчас и занимался Йонатан, ожидая появления коммерческого директора издательства. Он смотрел на реку через большое, как на веранде, окно. Там как раз проплывал контейнеровоз. Несколько крикливых чаек сопровождали баржу, следующую вниз по течению, в сторону устья Эльбы. Йонатан задумался над тем, куда она держит путь. И вдруг ему на миг привиделась на берегу пара лебедей.

При внимательном рассмотрении оказалось, что он принял за птиц два целлофановых пакета. Йонатан, пожав плечами, подошел к столику для совещаний и сел в кресло.

Услышав стук, он повернулся и увидел Маркуса Боде, стоящего на пороге с папкой под мышкой; он стучал костяшками в дверную коробку.

Йонатан поднялся и подошел к нему.

– Желаю вам хорошего нового года! – воскликнул Боде, крепко пожимая ему руку.

– И вам тоже!

Вид у Боде был измотанный, хотя обычно этот мужчина, которому было под сорок, был энергичен и выглядел, можно сказать, даже чересчур ухоженным. Как всегда, костюм на нем сидел отлично, а светлые волосы были аккуратно зачесаны набок, но Йонатан заметил трехдневную щетину, темные круги под глазами и слегка помятую рубашку. Короче говоря, коммерческий директор выглядел неважно, весьма неважно. И, похоже, у него на душе наболело.