Обольстительница - Хизер Грэм Страница 12

Хирургом на корабле у Джерома работал Дэвид Стюарт. Как и большинство членов команды, он попал сюда после тщательного отбора. Диплом медика он получил одновременно с братом Джерома, Брентом. Джером впервые встретился с ним во время визита к Бренту в университет. Дэвид приехал в Эверглейдс, чтобы ознакомиться с традиционными методами лечения, принятыми у семинолов. В особенности его интересовал обычай семинолов подобно многим другим индейским племенам раздеваться перед сражением почти догола, до набедренных повязок.

Джером давно узнал от отца, что индейцы прекрасно осведомлены о том, что клочки и обрывки одежды, попадая в рану, могут вызвать заражение и привести к смерти, в то время как чистая рана обычно хорошо заживает. Джерома поражала способность Дэвида черпать знания из любого доступного источника. Маккензи за его успехи в морских сражениях высшие армейские чины предоставили право самому отбирать себе людей. И конечно, то, что он предоставлял в распоряжение конфедератов свои личные корабли, тоже говорило в его пользу. Сам Джером, однако, прекрасно сознавал, что по складу характера не подходит для военной службы. Он отчитывался перед высшими чинами военно-морского флота конфедератов о проведенных операциях, но большую часть времени управлял своим кораблем, действуя по собственному плану. Поскольку ему всегда сопутствовал успех, то его, как правило, оставляли в покое.

Сейчас он мыл палубу – сначала окатил соленой водой, потом пресной, чувствуя, что Дэвид внимательно за ним наблюдает.

– Хороший шов… Чертовски хороший. Стежки мелкие, аккуратные. Может, даже шрама не останется.

Джером пожал плечами:

– Один разъяренный северянин едва не вырезал мне сердце из груди. Мисс Мэджи, эта красотка из стана янки, сейчас, наверное, мечтает о том же, и не менее яростно. Я думаю, стежки потому такие мелкие, что ей хотелось протыкать мою грудь еще и еще. Дэвид усмехнулся:

– И все же шов отличный. Надеюсь, эта леди не откажется ассистировать мне, пока находится у нас на борту. Я имею в виду, если у нас за это время произойдет еще какая-нибудь битва.

Джером поставил пустое ведро. Остатки воды он только что вылил на себя. Взял полотенце у Джеремии Джонса – корабельного юнги. Джеремия умудрился попасть на войну в шестнадцать лет, потому что выглядел не моложе восемнадцати – возраст, начиная с которого юношам и девушкам разрешалось принимать участие в военных действиях. Ему не позволяли участвовать в рукопашных боях и на борт в прошлом году взяли только потому, что он осиротел. Родители парня погибли в перестрелке в северной Флориде.

– Нашей гостье предложили обед? – спросил Джером у Джеремии.

– Полчаса назад я отнес ей лучшее блюдо Эванса из морской рыбы, сэр.

– И она не швырнула ею в тебя?

– Даже не поднялась, капитан. Я поставил тарелку на стол, она сказала спасибо. Вот и все.

– Мои бумаги унесли оттуда?

– Конечно, капитан, в ту же минуту, как вы сказали.

– Иди и ты пообедай, моряк.

– Хорошо, сэр.

Джеремия отдал честь и побежал к лесенке, ведущей на нижнюю палубу.

– Значит, ты не собираешься двигаться к северу, чтобы высадить ее где-нибудь поблизости от Сент-Августина? – спросил Дэвид.

Джером тщательно вытирал волосы.

– Как я могу это сделать сейчас? Во-первых, в письме брата указано, когда бинты из Англии и оружие из Энфилда, которые мы закупили, должны прибыть в Нассо. Это будет на следующей неделе.

– Да, но ты уверен, что она это прочла? Судя по твоим словам, она считает, что в твоем столе хранились только личные письма.

– Не важно, прочитала ли она сообщение Брента. Если тот насмерть перепуганный янки говорил правду, то вражеский корабль должен захватить наш «Монмарт» в гавани Нассо. Нам остается только плыть прямо туда, с тем чтобы к утру добраться до гавани, найти капитана и спланировать дальнейшие действия.

– Пусть будет по-твоему, это ведь ты остался без каюты.

– Другого выхода нет.

– Ты мог бы оставить ее в Нассо.

Джером молчал, уперев руки в бока. Он задумчиво посмотрел на Дэвида. Да, конечно, можно оставить Райзу Мэджи в Нассо. Что называется, сбыть с рук. Но… он не может этого сделать. Он взял ее на борт своего корабля и обязан доставить обратно в целости и сохранности – в свое время. Она у него как кость в горле… и вместе с тем ему не хочется выпускать ее из виду. Еще бы… дочь генерала, сумела пробраться на Юг в поисках Элайны. А кроме того, не исключено, что она сможет передать врагу какие-нибудь важные сведения. Нет, ее надо держать под присмотром, пока, во всяком случае.

Дэвид неожиданно вздохнул:

– Что-то уж очень долго идет эта война, правда, капитан? Мне сегодня ночью наверняка будет сниться леди, спящая на твоей койке. Какие у нее глаза, капитан! Не просто голубые… хрустально-голубые! А волосы мягкие как шелк. Она само совершенство.

– Совершенства на свете не существует.

Дэвид пожал плечами:

– Как я уже сказал, эта война слишком затянулась. А может, я просто слишком долго нахожусь на корабле. Мне эта леди кажется совершенством. А сколько гордости и страсти! Какая целеустремленность! О фигуре я и не говорю. Какие формы! Тонкая талия, прекрасная грудь, пышные бедра. Кожа просто светится… Я бы не прочь…

– Если все пойдет как надо, завтра вечером сможешь отвести душу в борделе Нассо. А теперь, извини, я хочу побыть один.

Джером прошел мимо Дэвида к корме. Отдал приказ держать устойчивый курс в течение ночи и отправился искать себе место на палубе. Морской ветер холодил влажную кожу. Тем лучше. Надо погасить огонь, пылающий внутри.

Он всегда считал себя разумным человеком. Так уж сложилась его судьба. Этому научила его жизнь. Отец Джерома – наполовину семинол, мать – белая аристократка. Они избрали своим домом дикие земли южного полуострова, потому что в том мире, где они встретились и полюбили друг друга, Джеймс Маккензи никогда не смог бы забыть о жестокостях белых по отношению к племени его матери. Джером прекрасно знал, что, с точки зрения некоторых белых, одна унция индейской крови делает человека дикарем, так же как одна унция негритянской крови делает его чернокожим. Полюбив мать Джерома, Тилу, Джеймс столкнулся с противоположной точкой зрения. Вначале он не сумел оценить ее способность судить о человеке не по цвету его кожи, а по тому, что он собой представляет, какой образ жизни избрал для себя. Джером сознавал, что хорошие люди встречаются среди представителей любых рас и племен. Он знал, что злоба и зависть не являются характерными чертами какой-то определенной группы людей. Сам он жил в мире с самим собой и своим сердцем и никогда не терял уверенности в себе. Временами, анализируя свои способности, он не мог избавиться от чувства некоторого превосходства над чистокровными белыми. Однако ему удавалось сохранять равновесие благодаря тому, что он не требовал слишком многого от окружающих. Сражался Джером в основном, чтобы добыть медикаменты, так как двое его ближайших родственников были врачами. Они помогли ему увидеть страдания людей, простых смертных из плоти и крови, вовлеченных в смертельную схватку гигантов. Душераздирающие крики раненых, оперируемых без обезболивающих средств, служили достаточно веской причиной для прорыва блокады.