Камелия - Лесли Пирс Страница 12

Окна комнаты выходили на Хай-стрит, но Камелия почти ничего не видела, кроме магазинов и церковной башни. В комнате было очень жарко. Завтра утром, когда мистер Роландз начнет печь хлеб, здесь станет еще жарче. Камелии захотелось поскорее выйти на свежий воздух.

Спустя некоторое время она стояла на утесе Хильдер Клифф, и в голове у нее не было никаких планов на будущее. Этот утес всегда был любимым местом Камелии, а сегодня так ясно, что за болотом виден Лидд. По утрам Рай особенно красив, пока люди еще не нарушили его спокойствия. Древние серые стены Ландгейт, яркие цветы на подоконниках… Решетчатые окна блестели в утренних лучах солнца, даже камушки под ногами сияли, словно покрытые блеском.

Сзади находилось здание коллегиальной школы, оно было частью смутных воспоминаний о счастливом прошлом. О том, как по утрам отец гулял вместе с ней по заливу, о том, как из Лондона приезжали на ужин гости, о том, как она надевала красивое платье и шла с отцом на обед.

Внизу была улица Фишмаркет. Если немного перегнуться через перила, то как раз справа можно увидеть их дом. Но Камелии не очень-то хотелось на него смотреть. Ей было гораздо приятнее смотреть на Салтс и вспоминать, как отец катал ее на качелях.

«Интересно, что с ним будет теперь?» — подумала Камелия. Прошлым летом она сама покрасила гостиную под цвет магнолии. Мать мистера Саймондза дала ей хорошие шторы и рассказала, как сделать новую обивку на кресла. Некоторое время гостиная выглядела очень мило, но потом пришла зима, и черная плесень поползла вверх по стенам. Бонни успокаивала Камелию, уверяя, что это последняя зима, которую они проводят в этом доме. Впервые мать говорила правду.

Внезапно Камелии захотелось спуститься по крутым ступенькам к дому. Хотя ей никто не говорил об этом, но она знала, что не следует входить в дом, пока полиция не закончила расследование. Но девушке очень хотелось взглянуть на все в последний раз.

В соседних домах окна все еще были зашторены, у порогов стояли бутылки для молока. Вряд ли Камелию мог кто-то увидеть, кроме неухоженной собаки, которая спешила куда-то по своим делам. Девушка запустила руку в почтовый ящик и достала ключ, который висел внутри на веревочке.

В доме как обычно пахло плесенью. На стене узкого коридора, там, где больше всего отклеились обои, висела театральная афиша. Бонни сама ее туда повесила. Она говорила, что знает актрису Франсех Деларей, которая играла в спектакле главную роль. Камелия не понимала, как эта афиша оказалась у Бонни, но, в конце концов, мать никогда ничего ей не объясняла.

В доме все было так же, как и утром. На деревянном подносе стояла миска с засохшей кашей, кружка, ложка и простокваша в бутылке. Камелия бесцельно бродила по дому, то поднимала вещи, то ставила их на место. Теперь она не понимала, зачем сюда пришла. На некрасиво отделанной каминной полочке лежали неоплаченные счета, в корзине была гора неглаженого белья. Недопитая бутылка с джином подтверждала то, что ее мать была в отчаянии. Но Камелия знала, что это было ничто по сравнению с тем, какие тяжелые времена приходилось им переживать.

В гостиной на столике стояло зеркало Бонни, розовый лак, пилочка для ногтей и апельсиновая палочка для удаления кутикул. У Камелии было такое чувство, будто Бонни просто вышла за сигаретами. Стоит лишь закрыть на мгновение глаза, и когда она их откроет, то мать снова будет сидеть за столом, запрокинув золотистую голову и полируя ногти.

В прихожей, в углу, все еще стояла гладильная доска с прожженной обшивкой. Камелии не хотелось сейчас вспоминать о том, как всего лишь две недели назад Бонни испортила юбку, на которую копила несколько недель.

Поднявшись наверх, девушка долго не решалась войти в комнату матери. В отсутствие Бонни входить туда строго воспрещалось и считалось шпионством.

— Но сейчас она ничего не сможет сказать, — произнесла Камелия вслух. Слова эхом отозвались на пустой лестнице, горькие воспоминания снова закружились в голове.

Спальня Бонни была единственной комнатой, в которой сделали ремонт. Мать попросила помочь того ужасного Стэна и, наверное, пообещала, что он сможет остаться как-нибудь на ночь. Стэн работал как раб. Он не только поклеил и покрасил обои, но даже сделал гардероб для одежды Бонни. Она настаивала, чтобы он сделал ремонт у Камелии, когда закончит с ее комнатой. Но, похоже, Бонни внезапно передумала спать с ним, поэтому он исчез, даже не поставив дверные ручки. Бонни пришлось сделать это самой, а Стэн так и не вернулся, чтобы отремонтировать комнату для Камелии.

Распахнув дверь, Камелия вошла в комнату Бонни и дерзко осмотрел старательную работу Стэна.

В зеркалах гардероба отражались резная кровать, сделанная из орехового дерева, и туалетный столик, привезенный из старого дома. Темно-розовые шторы, ковер, кружевное покрывало на кровати, две узорчатые лампы на покрытом красивой салфеткой столике придавали комнате дух шикарной женственности.

Камелия вспомнила, как Бонни лежала на кровати в тот день, когда ремонт уже был закончен.

— Дорогая, скоро весь дом будет выглядеть так же мило, — сказала она, усаживая дочь на кровать и обнимая ее. — С вечеринками и гуляньями покончено, теперь будем только мы с тобой. Я найду себе работу, и мы счастливо заживем. Может быть, мне надо было покинуть Мермайд-стрит, чтобы начать все сначала. В старом доме было слишком много привидений.

Все это было ложью. Вечеринки и пьянство продолжались, мужики по-прежнему приходили. Бонни не нашла работу и ничего не сделала для того, чтобы привести в порядок остальные комнаты дома. В то время как она наслаждалась этой шикарной спальней, Камелия спала в комнате с голыми полами, дырка была прикрыта доской, а из матраса лезли пружины.

Девушка пришла в ярость, посмотрев на аккуратно убранную кровать и туалетный столик, уставленный сияющими бутылочками с духами. Только сейчас Камелия поняла, как странно было то, что женщина, которая спала допоздна, пила всю ночь и ни разу не погладила школьную рубашку для дочери, умудрялась содержать эту комнату в чистоте.

Гнев еще больше усилился, когда девушка открыла гардероб и увидела ряды платьев, костюмов и блуз. Сколько раз Камелия просила купить ей новое школьное пальто или юбку, но всегда слышала один и тот же ответ: «У нас нет денег, дорогая. Может быть, на следующей неделе!»

У матери всегда было много отговорок: она ведь ходит на прослушивания, на важные собеседования. Но чаще всего Бонни говорила: «Он обожает меня, милая. Мне надо хорошо выглядеть. Только подумай, как хорошо было бы иметь нового папочку».

К кому она ездила в Лондон?

Камелия давно перестала расспрашивать Бонни о ее дружках, потому что все ее романы заканчивались одинаково. Однажды мать заговорила о квартире в Лондоне, о выходных на природе, о том, что их судьба переменилась, но этим все и закончилось. Бонни была как рыбак, который лениво сидит всю жизнь на солнечном берегу речки, ловит одну рыбку, играет с ней, затем бросает обратно, надеясь на более крупный улов.

Но последнего мужчину мать тщательно скрывала. По ночам она долго говорила по телефону, при этом ее глаза сверкали так, как будто он на самом деле был важен для нее. Бонни не переставала повторять, что скоро их ждет что-то прекрасное. Несколько дней назад она сказала о том, что им надо сделать паспорта. Почему она ни разу не назвала его имени и не привела в дом?