Пишущая судьбы - Влада Крапицкая Страница 12

— Господи! Мученица на кресте, отойди! — Всеволод забрал у меня тарелку с губкой и аккуратно взяв меня за обожжённую ладошку, смыл попавшую на неё пену. — Я сам всё помою, а то на твоё лицо без слёз смотреть нельзя.

— А ты не смотри, — саркастично ответила я.

— Больше смотреть не на что, ведь ты сейчас одета. Лицо, это единственное что я не успел рассмотреть в тебе, всё остальное я уже видел. Ты вчера так рвалась раздеться, что я с трудом заставил тебя натянуть на себя майку, — и подмигнул мне.

Меня затопила краска стыда, и я почувствовала, как начали гореть щёки.

— Обязательно мне напоминать о вчерашнем дне? — сквозь зубы пробурчала я. "А ведь действительно, уезжала я вчера в чёрной майке, а проснулась сегодня утром в белой. Я, что при нём и майку снимала?" — щёки уже не горели, а пылали.

— Ага! Люблю, когда ты заливаешься краской. Такого здорового румянца на щеках давно не видел у девушек, — улыбнувшись, ответил он. — Ты так мило краснеешь.

"Ну подожди! Ты у меня десятого числа позеленеешь!" — пообещала я себе и, развернувшись, пошла в спальню. Сев на кровать, я посмотрела в окно, не зная чем себя занять. Обычно в это время я сидела в интернете, просматривая новости, или читала какую-либо новую книгу, но из-за того, что комп стоял в большой комнате, где сейчас находился мой заказчик, я не могла заняться тем, что делала обычно, потому что не хотела находиться с ним в одной комнате.

"О, пойду, почищу Хана!". Выйдя из спальни, я увидела Всеволода заходящего в дом с дорожной сумкой и небольшим чемоданчиком. Не обращая на меня внимания, он бросил сумку на пол и, подойдя к столу, поставил на него чемоданчик.

Достав оттуда ноутбук, он подключил его к моему интернету и сел за стол.

— А у меня не надо спросить разрешения на подключение к интернету? Это, кстати, денег стоит, — недовольно сказала я.

— Я потом натурой отдам, солнышко, — улыбнувшись, ответил он, намекая на секс между нами.

— Знаешь, если ты и в постели такой же, как на кухне, то ты век со мной не расплатишься.

— Могу прямо сейчас авансом начать платить, — он хитро улыбнулся и поднялся, кивнув головой в сторону спальни. — Пошли? Выпишу первый авансовый платёж, — и сделал шаг ко мне.

— Премного благодарна, но пока я предпочитаю наши расчёты вести в безналичной форме, — и, хмыкнув, обдала его презрительно-оценивающем взглядом.

Выйдя на улицу, я с шумом выдохнула воздух. "Гад! Ну какой самоуверенный гад!" — внутри всё начало закипать. Самым противным было то, что если его слова меня злили, то он, по-моему, получал удовольствие, доставая меня, при этом сам не обращая на мои выпады никакого внимания. "Хм, тогда и я не буду обращать на него никакого внимания. Буду на все его попытки поддеть меня отвечать холодной, равнодушной улыбкой. Ещё посмотрим, кто кого достанет первым".

Взяв в сарае ведро и щётки, я сняла с Хана седло и повела его к реке. "Ничего, вот сейчас поплескаюсь в реке, почищу Хана, успокоюсь и настроюсь на пренебрежительное отношение к своему заказчику, и посмотрим через сколько он начнёт пену пузырями пускать, когда поймёт, что мне чихать на его высказывания".

Домой я вернулась, когда начало темнеть. Полностью успокоившись, я разработала стратегию поведения и, идя к дому, повторяла про себя: "Главное не обращать на него внимания и делать вид, что его вообще нет".

Когда я вошла, Всеволод с кем-то разговаривал по телефону:

— Я всё просмотрел и отправил тебе контракт со всеми правками. Это последняя цена, которую я готов предложить. Если она их не устраивает, пусть ищут себе других поставщиков. А с "Грантисом" я даже не собираюсь обсуждать вопросы. У них нет выбора, и они в любом случаи будут работать с нами, — твёрдо сказал он, и посмотрел на меня. — Всё. Если что, звони, я буду на связи.

Нажав отбой, он улыбнулся.

— Все прелести напоказ. Ты передумала и специально намочила майку, чтобы соблазнить меня? — он улыбнулся.

— Ты всегда такой озабоченный и думаешь, что мир крутиться возле тебя? — спокойно спросила я, стараясь не покраснеть.

Обычно, идя на речку, я надевала купальник, но сегодня забыла это сделать, и пока чистила Хана, намочила и штаны, и футболку. Сейчас вся одежда противно липла к телу, а через белую футболку всё просвечивалось.

— Ведёшь себя как четырнадцатилетний пацан, который впервые увидел женские груди, — с отвращением произнесла я, и не спеша пошла в спальню, хотя испытывала желание нестись туда сломя голову.

Закрыв дверь, я сняла с себя мокрую одежду и, надев махровый халат, вышла из комнаты. Пока я шла домой, успела замёрзнуть, и сейчас мне хотелось горячего чая с бутербродами. Но чтобы исключить всякое общение со своим заказчиком я взяла сборник французких новелл и, включив чайник, сделала вид, что увлечённо читаю.

Всеволод тут же сел напротив меня, и я почувствовала, как он сверлит меня взглядом. Так и хотелось сказать: "Чего вылупился?", но напомнив себе главное правило — не обращать на него внимания, я продолжила читать.

— А я думал, что книги у тебя для красоты стоят, — с усмешкой сказал он, поняв, наверное, что мне глубоко плевать на его взгляд. — Ты оказывается, и читать умеешь.

— Я? Читать? Меня ещё никто так не оскорблял! Как ты мог такое подумать? Я картинки рассматриваю, — саркастично ответила я, и тут же поморщилась от того, что не сдержалась.

Встав из-за стола, я подошла к холодильнику и, достав оттуда сыр и масло, начала делать себе бутерброды. "Точно пытается меня достать, я как дура ведусь".

— "Ванина Ванини"? История любви, предательства, осознания своих ошибок, а потом обычной ход для женщины — всё забыть и выскочить замуж, — он поморщился от отвращения.

— Я не собираюсь с тобой обсуждать книги, — отрезала я.

Сделав себе чай и бутерброды, я поставила всё это на поднос и, забрав книгу со стола, пошла в спальню. Удобно устроившись в кровати, я постаралась углубиться в чтение, но меня всё время отвлекал голос Всеволода, который решал какие-то бесконечные вопросы по телефону. Невольно прислушиваясь к нему, я отметила, что когда он с кем-то разговаривает, то в его голосе звучал холодные и властные нотки. "Слава Богу со мной он так не разговаривает" — с удовлетворением подумала я.

В начале одиннадцатого меня начало клонить в сон и я, выключив свет, закрыла глаза.

И снова падающий самолёт и маленькая девочка, которая смотрит на меня серьёзными, не по возрасту, серыми глазами. И опять вопрос: "За что?". Я кричу: "Простите!" и просыпаюсь от ласкового голоса:

— Шшш. Это всего лишь сон. Только сон.

На кровати сидит Всеволод и гладит меня по голове, а мне от ужаса и чувства вины не хватает воздуха. Сердце, до боли, тяжело стучит в груди, а холодный пот струится между лопаток.

— Я не хотела их убивать… Клянусь…