Невинная ложь - Тина Уэлш Страница 12

Несмотря на все усилия, ей все же не удалось скрыть дрожь в голосе и судорожные всхлипы. Она в отчаянии подумала о том, какое отвращение, должно быть, сейчас испытывает Грег, глядя на нее!

Но, как ни странно, когда Грег заговорил, в его голосе зазвучали нотки сочувствия:

– Боюсь, ничего не получится. Здесь уже нечего склеивать. Не стоит так расстраиваться. Выбросим, осколки и забудем об этом.

– Но этот набор нам подарили на свадьбу, – всхлипнула Линда – Двенадцать штук! А теперь он будет неполным!

– Что поделаешь. В некоторых случаях уже ничего не исправить.

– Например, в нашем браке, – обреченно произнесла Линда. – Ты это хочешь сказать?

О Боже, где ее гордость? Она стонет, как плакальщица на похоронах! Грег совершенно прав, что презирает ее!

– Послушай, Линда, не делай из каждого пустяка мелодраму! – нетерпеливо сказал Грег. – Ничего страшного не произошло.

Линда молча смела, осколки в совок и выбросила в мусорное ведро. Затем достала из ящика бинт и перевязала порезанный палец.

– Да, ты прав, – наконец сказала она. – Есть вещи, которых уже действительно не исправишь. Включая наш брак, добавила она про себя. Чем скорее я смирюсь с этим, тем лучше.

Грег смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

– Послушай, Линда, ты ужасно выглядишь, – наконец сказал он. – С тобой все в порядке?

Линда через силу улыбнулась.

– Ты же сам просил, чтобы я не превращала любой пустяк в мелодраму, – напомнила она ему.

– Я говорю не о порезе. – Грег подошел к ней и слегка приподнял ее подбородок. Теперь Линде ничего не оставалось, как взглянуть ему в глаза. – Меня беспокоит твое самочувствие. Ты достаточно отдыхаешь?

– Да, вполне. Хотя последние недели, и особенно последние два дня, были очень напряженными. Можешь думать все что угодно, но я не испытываю ни малейшего удовольствия, обманывая своих родителей.

– Тогда почему бы не сказать им правду и не покончить с этим раз и навсегда?

– Грег, ты прекрасно знаешь почему! – Линда вздохнула и потерла виски. – Ты наверняка заметил, как они постарели за последние два года, особенно отец. Наш развод разрушит все, на что они с матерью надеялись, и боюсь, это их сломит окончательно. Они люди другого поколения, других нравов, им не понять, что жизнь не кончается с расторжением брака. Им чужды современные представления об отношениях между мужчиной и женщиной, и у меня никогда не хватит духу разрушить их иллюзии. Пусть они по-прежнему думают, что у нас все хорошо. Тебе ведь ничего не стоит играть роль заботливого мужа.

– Но тебя, как выяснилось, угнетает твоя роль.

– Я справлюсь. Просто сегодня я немного выбита из колеи.

Грег осторожно развернул Линду спиной к себе и принялся легкими движениями массировать ей плечи. Теплота его рук, движения его сильных пальцев понемногу заставили Линду расслабиться. Она слегка оперлась руками о кухонную стойку и наклонила голову. На ней было платье с низким вырезом сзади, так что большая часть спины оставалась открытой. Грег чувствовал ее хрупкие позвонки под теплой бархатистой кожей. Наклонившись к ее уху, он тихо спросил:

– Тебе лучше?

От его волнующих прикосновений Линда готова была свернуться в клубок и замурлыкать как кошка. Она едва нашла в себе силы, чтобы прошептать:

– Да. Чудесно… Ты даже не представляешь…

Пальцы Грега постепенно спускались все ниже. Линда почувствовала, как он расстегивает молнию на ее платье. Он круговыми движениями проводил ладонями по ее спине, скользил кончиками пальцев сверху вниз вдоль позвоночника, иногда – случайно или нет? – его пальцы продвигались вперед, мимолетными движениями касаясь ее грудей.

Постепенно ее расслабленность сменилась возбуждением. Линда казалась себе словно наэлектризованной. Таких глубоких чувственных ощущений она уже давно не испытывала.

Она чувствовала щекочущее дыхание Грега на своих волосах. Затем он слегка коснулся губами ее уха. Его поцелуй, нежный и одновременно глубоко волнующий, заставил ее вздрогнуть всем телом. Она тихо простонала:

– О, Грег!

И тут же поняла, что этого не стоило делать. Тишина была нарушена, и все волшебство испарилось в один миг. Грег отстранился, затем застегнул ей молнию и отступил на шаг.

– Я думаю, горячая ванна даст лучший результат, – ровным тоном сказал он.

– А ты присоединишься ко мне? – Этот вопрос сорвался у нее с языка помимо воли. Разумеется, она заранее знала ответ.

– Нет. Я захватил с работы кое-какие документы и собираюсь их просмотреть. Спокойной ночи.

Как он может сейчас оставлять ее одну, преисполненную желания и надежды? Минуту назад она ощущала себя на верху блаженства, а теперь он снова сбросил ее с небес на землю, в безрадостную реальность! Линда чувствовала такую горечь, что не смогла удержаться от язвительного замечания:

– Ночь будет еще более спокойной, если ты наденешь пижаму!

Грег, уже подошедший к двери, резко обернулся.

– А откуда ты знаешь, что прошлой ночью ее на мне не было?

– Во сне ты сбросил с себя простыню, и я увидела, что ты спишь раздетым.

– Так ты еще и подглядывала за мной?

– Бог мой, что значит «подглядывала»? Я же не слепая! Уж извини, но человека с твоими габаритами при всем желании трудно не заметить.

Разумеется, ей следовало выразиться как-то иначе. Линда поняла это, когда Грег с преувеличенной вежливостью произнес:

– Весьма признателен за комплимент, дорогая!

Линда слегка покраснела, но не отвела взгляда. В конце концов, он сегодня весьма нетактично намекал на ее возраст. Поэтому она с тайной мстительностью заявила:

– Мне кажется, тебе неплохо было бы посидеть на диете. Конечно, это не мое дело, но, по-моему, ты слегка прибавил в весе.

Это совершенно не соответствовало истине, и Грег понимал это так же хорошо, как и она. Линда не выдержала его пристального взгляда и отвела глаза. Грег расхохотался, и ей ничего не оставалось делать, как быстро выбежать из кухни.

Войдя в спальню, Линда в изнеможении упала в кресло, чувствуя, как ее сердце колотится, словно заводная игрушка. Что ж, первый день окончен. Все не так уж плохо. Предусмотрительность и небольшая доля везения помогут ей выдержать и остальные тринадцать дней.

Что же касается ночей… Вот это будет гораздо сложнее!