Меня хранит твоя любовь - Джеки Браун Страница 12

Роз выгрузила свои покупки на конвейер одной из касс. Их было немного, пяток банок с фруктами и салатами. Буханка хлеба. Масло, яйца, растворимый кофе, и, явная уступка гастрономическим слабостям, баночка красных лакричных взбитых сливок. Ознакомившись с нехитрыми покупками, Мейсон в который раз принялся изучать черты ее лица, снова пытаясь отыскать, что же в ней так его привлекает.

Определенно не волосы. Они торчали в разные стороны под совершенно непредсказуемыми углами, делая в сравнении воронье гнездо образцом опрятности. Она не накладывала макияж, пусть хотя бы капельку румян на бледные, слегка выпуклые скулы. А угловатая, сторожкая манера двигаться, словно в постоянном ожидании нападения, явно не способствовала разжиганию в мужчинах похоти. Но все вместе, неизвестно по какой причине, оказывало на Мейсона потрясающее действие.

Мейсон прикрыл глаза и вздохнул. С гормонами он бы сладил. В последний раз в беду он попал по вине излишне мягкого сердца.

Тут Роз заметила его. На лице появилась робкая улыбка, и Мейсон почувствовал, как без того ускорившийся пульс скакнул до немыслимой скорости.

Ему нравятся беззащитные женщины, вот в чем дело, убедил он себя. Возможно, он страдает комплексом рыцаря на белом коне? Роз стояла к нему боком, и он видел, как она сунула руки в карманы, от чего ее джинсы туго обтянули зад. Сразу выяснилось, что ничего рыцарского в его мыслях нет.

Мейсон кивнул кассирше, Пенни Линдмен. Мейсон ходил с Пенни в школу. Тогда брюнетка с желтоватой кожей была хорошенькой, но это до пятидесяти дополнительных фунтов, трех детей и двух мужей. Теперь она превратилась в озлобленную одинокую толстуху, обожающую совать нос в чужие дела.

— Эй, Мейсон, какой сюрприз!

Глаза ее разгорелись. Мысленно она уже потирала руки в предвкушении получения новых сведений, перебегая взглядом с него на Рози.

— Привет, Пенни. Как ребятишки?

— Хорошо, хорошо. — Она отмахнулась от его вопроса, торопясь перейти к более волнующим темам: — Я и не догадывалась, что тут твоя подружка.

Мейсон неохотно представил двух женщин. Судя по насмешливому лицу Рози, она уже успела опознать в Пенни матерую сплетницу.

— Вы, наверное, недавно в городе. Это вас Мейсон принял взамен Кэрол?

Ну все, расследование началось, подумал Мейсон.

— Да.

— А откуда вы?

— Из Детройта.

— О, вот это город, верно? Не думала, что Мейсон станет встречаться с другой девушкой оттуда, после всего, что случилось.

Рози вопросительно поглядела на Мейсона, но, прежде чем он успел открыть рот, ответила:

— Мы не встречаемся. Сколько я вам должна?

Все покупки обошлись меньше чем в двадцать долларов и уместились в единственном коричневом пакете. Роз оказалась единственной знакомой Мейсона, у которой не было кошелька. У большинства женщин, по его сведениям, оные имелись. Размером они обычно напоминали небольшую ручную кладь. А Роз полезла в карман джинсов и вытянула деньги оттуда, осторожно отделила две десятки и протянула кассирше.

Отсчитывая Рози сдачу, Пенни спросила:

— Значит, вы действительно не встречаетесь с Мейсоном?

— Не-а. — Склонившись к ней поближе, Рози сообщила конфиденциальным шепотом: — Я с ним живу.

— Не могу поверить, что ты ей это сказала, — пробормотал Мейсон, загружая пакет в джип. — Она, должно быть, уже обзвонила половину города. Можешь мне поверить, на пальце, которым она набирает номер, давно уже появилась мозоль.

Роз сама не сожалела о сказанном. Ей-то терять нечего. Очень скоро она уедет. Но Мейсону придется тут жить, со всеми слухами и пересудами, которые Роз пыталась на шаг опередить, ведя кочевой образ жизни.

— Я повредила твоей репутации? — спросила она сокрушенно.

Мейсон развернул Роз к себе так быстро, что ноги ее проскользнули по жидкой грязи. Не успела она покачнуться, как он удержал ее, ухватив за плечи. На его привлекательном лице она прочла не злость, а откровенный мужской интерес — с несомненным сексуальным подтекстом.

— Могу с ходу назвать множество причин, по которым человек может стать предметом обсуждения всего города, нежели предположение, что он спит со своей хорошенькой новой официанткой.

Хорошенькой?

Роз не часто слышала это слово в отношении своей персоны. Вот почему, решила она, сердце ее так неистово забилось, а в горле застрял комок.

Приподнявшись на цыпочки, она заглянула прямо в глаза Мейсону. Роз и до того целовали — тот же Мейсон, кстати, всего двадцать четыре часа назад. Но самой стать инициатором поцелуя было для нее событием экстраординарным.

Его глаза, чудесного шоколадного цвета, слегка расширились, когда он уловил ее намерение. Со школьных времен Роз помнила, как учитель приводил им длинные цитаты относительно глаз как зеркала души. Тогда ей показалось, что большей глупости она не слыхала. Во всяком случае, она крепко цеплялась за свою полуграмотность, не желая сделать ни шагу вперед.

Но глаза Мейсона и правда что-то отражали. Он видел Роз такой, какой она хотела бы стать, а не такой, кем являлась на самом деле. Подчас он замечал в ней более мягкую, женственную, изящную версию существа, озабоченного лишь проблемой выживания, в которое она превратилась.

Он видел женщину по имени Рози.

Она вложила в поцелуй всю себя, опираясь на инстинкт, оправдываясь тем, что ею движет простая благодарность. Все тело прильнуло к нему, повторяя его изгибы, сливаясь с ним.

Роз могла бы стоять на промороженной стоянке, целуясь с ним, весь день. Но тут раздался резкий сигнал машины. Вздрогнув, она отпрянула назад и словно сквозь ватную пелену услышала, как крикнул что-то из открытого окна своего грузовика Брюс Бэттл, прежде чем поставить машину через несколько парковочных мест от них. Его комментарии о людях, выставляющих себя напоказ, били в цель и одновременно совершенно ее не зацепили.

Она вознеслась сейчас на самую вершину страсти, и ей было наплевать и на возможных свидетелей, и на грязную жижу под ногами, и на минусовую температуру окружающей среды.

И не ей одной. Руки Мейсона опустились с ее плеч ниже, остановились на бедрах, упрямо прижимая их ближе. Прошлой ночью, вальсируя с ней по комнате, он был так старомоден. Сейчас в его поведении никто не усмотрел бы старомодности при всем желании.

Когда она попыталась освободиться, Мейсон удержал ее, не пуская.

— Не беспокойся о моей репутации, — поддразнил он. И добавил пылко: — Это было чудесно, Рози.

Роз ничего не ответила, не смогла. Написанные или сказанные, слова не были ее коньком. Они и теперь ей не давались, ни одно не могло выразить охватившие ее эмоции и то, как простое соприкосновение губ внезапно заставило жаждать простых в сущности вещей, не достававших ей до отчаяния. К примеру, собственного дома и семьи.