Соната незабудки - Санта Монтефиоре Страница 12

— Я сказала ему, — отчетливо произнесла Шарло, — что у меня есть жуткая привычка — хоронить своих мужей. Вряд ли он снова когда-нибудь сделает мне предложение.

— Бедный полковник Блис, — вздохнула Филлида, снова присаживаясь. — На что может надеяться такой пожилой человек?

Шарло закатила глаза и широкими шагами направилась к дому.

* * *

Одри провела шесть недель у моря, предаваясь неистовым романтическим фантазиям. Представляя себя то одной, то другой капризной героиней из любимых романов, она лежала на песке, проигрывая в воображении сцены, в которых Луис виделся ей в роли пылкого возлюбленного, обдумывая все диалоги и жесты до мельчайших деталей. Очень скоро желания девушки проникли в ее сны, и по утрам ей безумно не хотелось вставать. Она подолгу лежала в постели, желая, чтобы прекрасный сон никогда не кончался. Никто не замечал странной отрешенности Одри, потому что она с детства была рассеянной. Мама думала, что всему виной книги о любви, в которые девушка с увлечением погружалась. Тетя Хильда без конца ворчала, что девчонкам нельзя позволять читать такую чепуху, потому что от этого мозги превращаются в вату.

— Любовь никогда и никому не принесла ничего хорошего, — озлобленно комментировала она. — Вспомнить только Ромео и Джульетту!

Одри была очень рада вернуться в Херлингем, с нетерпением ожидая воплощения своих мечтаний в реальность. Здесь, в городе, она могла дышать с ним одним воздухом… Но ее постигло разочарование: мама и тетя Эдна сообщили девушке, что Луис потерял расположение членов клуба. Она спрятала горькое чувство обиды за дежурной улыбкой, но позже, оставшись в саду наедине со своими мыслями, долго и безутешно рыдала. Сидя на любимой розовой скамейке матери, Одри оплакивала свои надежды. Да, ее мечты срубили под корень. У них с Луисом ничего не получится, и вряд ли она что-то сможет с этим поделать. О планах матери по поводу себя и Сесила Одри впервые случайно услышала, когда та беседовала с сестрами под виноградом, который теперь напоминал ей о Луисе, впрочем, как и все в саду.

— Но он ведь недавно приехал, — протестовала Роуз, нахмурившись и качая головой. — Думаю, у всех должен быть шанс. В конце концов, внешность может быть обманчивой.

— Иногда внешность — правдивое отражение характера человека, — настаивала тетя Хильда, крепко сжимая губы в знак глубочайшего неодобрения. — Взять хотя бы Луиса: он такой же неряшливый, как и те странные брюки, что он носит. Можешь себе представить, что говорят о нем «крокодилицы»!

Тетя Эдна нервно теребила пальцами янтарные бусы, круглые сверкающие капли которых украшали ее грудь.

— Эти «крокодилицы» такие противные, — констатировала она. — Они шипят потому, что Луис не воевал. Уверена, на то есть веская причина.

— Разве для него есть оправдание? Он не хромой и не однорукий! — резко перебила сестру тетя Хильда. — А ты говоришь!

— Боже, Сесил, должно быть, очень беспокоится о своем беспутном брате, — предположила Роуз.

— Бедный Сесил, — с улыбкой вздохнула тетя Эдна. — Я заметила, как он смотрел на Одри в тот первый вечер.

— Я тоже, — мягко согласилась Роуз, исполнившись материнской гордости. — Я могу только надеяться, что… — она нервно передернула плечами.

Тетя Эдна обмахивалась массивным веером, который Гарри купил ей в Ла-Бока в первые дни их бурной совместной жизни.

— Я тоже надеюсь. Одри и Сесил — прекрасная пара, — прогремела она. — Как же нам повезло, что он приехал пожить в Херлингем!

— Тебе не кажется, что он немного староват для Одри? — возразила Хильда. Ее голос от возмущения прозвучал визгливо — ее дочери до сих пор еще не были представлены такому перспективному жениху.

— Ну, Хильда, не стоит обращать внимание на такие мелочи, — щелкнув языком, возразила тетя Эдна.

Тетя Хильда никогда не упускала возможности испортить окружающим настроение, поскольку была хронически недовольна своей собственной жизнью.

— Сесил на двенадцать лет ее старше, — сказала она сердито. — А Одри еще слишком молода, чтобы думать о замужестве. Скажите, что я старая дура, но моей Нелли уже двадцать пять, а мысли о браке еще не волнуют ее.

— Зелен виноград, — бестактно вставила тетя Эдна. — Я очень люблю Нелли, но она — не самая привлекательная из твоих дочерей и ничего не пытается с этим делать. Если бы она хоть иногда надевала на лицо улыбку, то, возможно, ею бы кто-нибудь заинтересовался.

Хильда вынуждена была признать, что на этот раз Эдна права. Нелли была до обидного бесцветной.

— Можно подумать, возраст имеет какое-то значение в любовных делах, — сказала Роуз. — Как бы то ни было, я заметила, что они симпатизируют друг другу, и молю Бога, чтобы это чувство переросло в нечто большее. Я пригласила братьев Форрестер на празднование дня рождения Одри, которое состоится в субботу, — добавила она. — Сесила — потому что он может составить ей прекрасную партию, а Луиса — просто из великодушия. Любезной следует быть со всеми.

— Ты очень добра, Роуз, — сказала тетя Эдна.

Хильда не могла сделать своей сестре подобный комплимент: ревность комом стала у нее в горле, преграждая путь словам, которые замерли, не имея возможности выйти наружу, словно пузырьки воздуха в закупоренной бутылке.

Одри вернулась в дом, глотая слезы. Она уже не была рада предстоящей вечеринке. Она больше не хотела видеть Луиса. Как жаль, что она позволила себе в него влюбиться!

Но, как любил говорить Генри Гарнет, «все приходит, чтобы уйти», и, несмотря ни на что, суббота все же наступила, принеся с собой ужасное волнение в преддверии встречи с братьями Форрестер.

— Что с тобой? — спросила Айла у сестры за завтраком. — Сегодня твой праздник, ты должна улыбаться до ушей. Только подумай о всеобщем внимании, которое сегодня принадлежит тебе! Я буду танцевать до самого восхода!

— А мне все равно, — ответила Одри равнодушно. — У меня нет настроения.

— К вечеру появится. Ты, наверное, встала не с той ноги, только и всего. — Айла прищурила свои зеленые глаза и многозначительно улыбнулась. — Ты влюблена, не так ли?

Одри чуть не уронила чашку с кофе.

— Конечно, нет, — возразила она и поставила чашку на стол, боясь выдать себя дрожанием рук.

— Да, да, да, ты влюблена! — засмеялась Айла. — Я это точно знаю. Ты все лето ходила как заколдованная. С тех самых пор, как встретила Сесила Форрестера.

Плечи Одри опустились, она с облегчением вздохнула и облокотилась о стул.

— Это так очевидно? — спросила она и удивилась своим словам.

— Боюсь, что да. Но только для меня, потому что я слишком хорошо тебя знаю.

— Ты никому не скажешь, правда?

— Конечно, нет. Я обещаю. Если ты влюблена в Сесила, почему тебя так путает вечеринка?

Чтобы выиграть время на раздумье, Одри наклонилась за упавшей на пол салфеткой. Айла права: если девушка утверждает, что влюблена, ее плохое настроение выглядит неестественно.