Мышьяк за ваше здоровье - Елена Арсеньева Страница 12

Зеркала исчезли, чтобы он не увидел, пусть и случайно,своего отражения. Даже бреет его теперь Серега, а когда его нет, или Анна, илиМарина, так что и при таком деликатном деле ему зеркало без надобности.

Чеканка убрана потому, что темно-бронзовый цвет фона оченьсхож по цвету с его новым лицом. Когда Манихин злится или раздражается – а онпочти всегда находится в состоянии нервного возбуждения, и это вполнеобъяснимо, – когда подскакивает давление и кровь ударяет в голову, тогда лицоего становится вообще фиолетово-аспидного цвета. Конечно, теперь давлениескачет гораздо реже. Из гипертоника он постепенно превращается в гипотоника –таково следствие прогрессирующей анемии, свойственной его загадочной болезни.Как говорится, нет худа без добра!

За окном что-то сердито закричал Серега. Он в саду, не водворе, который выходит на улицу. Неужели соседские мальчишки опять швыряюткамни через забор? Раньше все пытались пробраться в теплицы или к грядкам склубникой, а когда поверх забора натянули проволоку, начали швырять каменюки.Просто так, из вредности. Пробили на днях стеклянную крышу теплицы, Серегаизругался весь, пока застеклил ее заново… Идиоты малолетние, не понимают, чтоМанихин не ягоды жалеет. Больше всего на свете он боится столкнуться с кем-нибудьлицом к лицу! Интересно, гуляют уже слухи по поселку или нет? Хотя онстережется, не выходит из дому днем, только в сад, скрытый высоченным забором,а все же вдруг его кто-то видел? Тогда вполне возможно, что мальчишки швыряютсякамнями не из мести, а просто из необъяснимой детской жестокости. Хотя почемутолько детской? Взрослые тоже жестоки, куда более жестоки, чем дети, ужкто-кто, а Манихин мог в этом убедиться, и не раз!

Опять послышался крик Сереги. Ого, как разъярился! Да чтотам такое?

Манихин встал, вышел на галерейку, опоясывающую дом. Всталблизко к стене, чтобы лицо оставалось в тени навеса. Этим навесом галерейкуприкрыли всего лишь месяц назад, когда он убедился, что теперь его лицо легчеспрятать, чем вернуть ему прежний вид.

Огляделся – и сразу заметил яростное мельтешениесмородиновых веток – вверх-вниз, вверх-вниз! Такое впечатление, будто за нимикто-то играл в прятки, ретиво выбирая себе местечко. А еще вернее – дрался!

С крыльца, забыв о ступеньках, соскочила Марина, пролетела, каквсегда, легко выворачивая ступни носками наружу, к смородине, вбежала в высокиекусты – и тотчас вывалилась оттуда, плюхнулась на землю и села – по всемувидно, не столько ушибленная, сколько ошарашенная. Что-то закричала, Манихин неразобрал, замахала кулаками. Смородиновые кусты по-прежнему ходили ходуном.Марина только начала подниматься, как оттуда вылетел еще один человек,плюхнулся прямо на нее, повергнув ее плашмя и при этом умудрившись проехатьсяфизиономией по газону.

Манихин азартно наблюдал, как парень пытается встать, но емумешает визжащая Марина. Они снова и снова сбивают друг друга с ног. Куча мала,да и только.

Да ведь это Сереге так не повезло, наконец-то узнал Манихинсвоего водителя, охранника и, как в старину говорили, камердинера. Или,наоборот, повезло? Надо думать, Серега воспользуется удобным положением сверхуи не преминет хоть немножко потискать недотрогу, к которой уже второй годклинья бьет, а она пренебрежительно зовет его «братишкой» (они оба Николаевичи)и объясняет, что испытывает к нему исключительно родственные чувства, а это всеравно, что никакие.

Он услышал странные звуки и не сразу сообразил, что этосмех.

Его собственный смех.

Он смеется. Смеется!

Давненько такого не бывало, немудрено, что отвык от этогозвука. Сам отвык и других смеяться отучил…

Вдруг Манихин сообразил, что, увлекшись кувырканиями втраве, он совершенно забыл о той толчковой силе, которая вышвырнула изсмородины сперва Марину, потом Серегу. И тут же увидел ее, эту силу, – вернее,его, потому что это был длинноногий парень в джинсах и синей футболке, которыймчался напрямик через клумбы, непроизвольно перескакивая через них и каким-тообразом умудряясь не помять ни одного цветка.

Манихин смотрел сверху на его русую макушку – волосы былипышные, чуть вьющиеся – и чувствовал себя таким растерянным, каким не был ужедавно.

Кто такой? Вор? Грабитель? Убийца?

Эта мысль вовсе не показалась невероятной! Тот, кто отравилего, устал ждать результата и решил перейти к конкретным действиям? И что этобудет? Выстрел? Удар ножом? Вроде бы в руках у парня ничего нет…

Или это просто корреспондент какой-нибудь желтой газетенки?Прослышал про затворника из Зеленого Города, ну и… а может быть, те двое со«Скорой» проболтались?!

В эту минуту незнакомец вбежал в дом.

Манихин вернулся в кабинет. Дверь распахнулась – он ещеуспел удивиться, что парень в одно мгновение взлетел на третий этаж, словно быпрошил перекрытия своим стремительным телом, – но на пороге стояла Анна,испуганная до меловой бледности:

– Петя, там чужой…

– Петр Федорович! – закричала снизу Марина. – В доме чужой!Слышите?

Предупреждение запоздало – дверь снова распахнулась, итеперь в комнату ворвался парень в синей майке.

Волна ярости, исходившая от него, с такой силой ударилаМанихина, что он даже покачнулся, но тут же вернул ему эту волну, усилив еемногократно собственным гневом: «Ты ворвался в мою жизнь? Тебя привелолюбопытство? Досужий интерес к чужому горю? Так получи в ответ мою ненависть ктвоей жестокости. К твоей безжалостности!..»

Парень остановился, набычился, потом принялся шарить покарманам, не сводя с Манихина остановившегося взгляда. Выхватил какие-тоскомканные зеленые бумажки, швырнул в лицо Манихину – и вдруг качнулся, нелеповзмахнул руками, начал заваливаться назад. Лицо его помертвело, глазазакрылись.

Анна вскрикнула, прижала ко рту руки, и Манихин увидел, чтоСерега пытается удержать падающее тело незваного гостя.

Его аж замутило от ужаса!

– Что ты… что ты с ним сделал?

– Ничего, – осторожно опуская незнакомца на пол, задыхаясь,выговорил Серега. – Я дурак, забыл шокер в холле, с собой в сад не взял, не тоон бы сюда только через мой труп!..

Серега любил сильные выражения, вообще любил стращать людей.На свежего человека его угрозы даже могли произвести впечатление, но Манихин кним уже привык, разве что использовал Серегино хобби в своих корыстных целях…Не далее как вчера совершил такую вот очередную глупость!