Червонное золото - Антонио Форчеллино Страница 12

Маргарита подошла к камину, чтобы подбросить еще дров, но Рената остановила ее:

— Пожалуйста, рассказывай дальше, камин я беру на себя.

Маргарита улыбнулась:

— Среди моих венецианских знакомых была девушка по имени Луиза. Тринадцати лет от роду ее похитили, продали на турецкую галеру, которая увезла ее в Константинополь, и три года она прожила в серале Сулеймана Второго. Там она научилась любить женщин столь изысканными способами, что у меня после проведенных с ней ночей сложилось впечатление, что я зря тратила время с мужчинами.

Глаза Ренаты расширились. О чем-то таком она давно подозревала, ловя взгляды и жесты своих фрейлин, когда они вышивали вместе долгими зимними вечерами. Но в маленькой Ферраре такие страсти особе королевской крови не подобали, и она держалась от них подальше, полагая, сама не зная почему, что, не дай Бог, у нее имеется какая-нибудь природная предрасположенность. Теперь новая знакомая убедила ее, что так оно и есть.

Маргарита устроилась поудобнее и продолжала:

— Луиза хорошо знала турецкий язык и, бежав из сераля, сохранила контакты с людьми из стран Востока. Когда я приехала в Рим, она уже находилась здесь в свите герцогини д’Аугуста. В Риме Луиза встретила капитана-турка, который привез ее обратно в Италию и высадил в Амальфи. Она была с ним нежна, и под действием вина он выболтал, что двадцать галер направляются в Италию, чтобы похитить Джулию Гонзагу. Слухи о ее красоте дошли до Константинополя, и могущественный Сулейман загорелся желанием любой ценой заполучить ее в свою коллекцию красавиц.

Рената не смогла сдержать волнения и вскочила, прижав ладони к губам, как всегда поступала в сильном испуге.

— Я об этом слышала. Мне сразу рассказали, как только мы все встретились. Могла произойти трагедия, и только благодаря тебе Джулии удалось спастись. Теперь я понимаю, почему тебя так любят, Маргарита.

Она обежала стол и так крепко обняла Маргариту, что у той перехватило дыхание.

— Но рассказывай, рассказывай! Я хочу все-все знать… Извини, я так волнуюсь… Но это потому, что я никак не могу привыкнуть к тому, что опасность миновала…

Маргарита считала, что Витторию и Джулию связывают не совсем обычные отношения, но теперь она убедилась, что и Рената так же связана с ними, хотя и живет далеко.

— Как вам известно, Джулия упорно живет одна в Фонди, и выкрасть ее ничего не стоит, тем более двадцати галерам. Если турки встанут на якорь за мысом Прочида и дождутся удобного момента, чтобы высадиться в Фонди, никакое войско и никакие фортификации не смогут им помешать. Похищение было запланировано на первые дни октябрьской трамонтаны [11]. Этот ветер хорош для бегства по морю, и он не даст неаполитанскому вице-королю, кузену Джулии, пуститься в погоню.

Рената машинально крошила хлеб и ни на какую другую реакцию была неспособна.

— Когда мы об этом узнали, стояла уже середина октября и времени оставалось совсем мало. О Джулии я знала, что она необычайно красива, упорно отвергает все притязания со стороны мужчин и что ее связывает нежная дружба с Витторией Колонна. Едва узнав о плане похищения, я сразу отправилась к Виттории. Слава богу, она находилась дома, в палаццо Санти-Апостоли, и сразу меня приняла. Она сидела перед зажженным камином и что-то писала. Чтобы не уставали глаза, вокруг горело множество свечей. Она даже не спросила, откуда у меня такое известие, и вскочила в ярости, которой я от нее не ожидала. Крикнув во весь голос, она подняла с постелей пятерых слуг, и меньше чем через час мы уже выехали из ворот Сан-Себастьяно и помчались мимо кладбищ по Аппиевой дороге. Бушевала редкая по силе гроза, молнии выхватывали из темноты погребальные ниши в камнях и мраморные плиты: город мертвых, где нашли успокоение сотни жизней. Непогода, конечно, не даст туркам высадиться, но не вечно же она будет продолжаться. Виттория вооружила своих людей и мне тоже дала аркебузу, с которой я не знала, что делать. Она даже не переоделась. В несколько мгновений поэтесса превратилась в воительницу из рода Колонна.

Рената выпустила из руки кусок хлеба и сжала пальцами воображаемую аркебузу, дивное творение своего свекра, созданное для защиты Феррары во времена войн с Папой Юлием II.

— Казалось, ее не пугает мысль о встрече с разбойничьей шайкой, и ей даже в голову не приходило, что я могу испугаться. Вой ветра и дробь дождя по вековым камням только подзадоривали ее, и она вглядывалась в даль сверкающими глазами, готовая в любую минуту встретить опасность.

Красноватый отсвет огня переливался на грудях мраморных сфинксов и освещал прекрасное лицо Маргариты. Рената почувствовала, что с каждой минутой, узнавая ее жизнь и характер, все больше завидует ей, но с осознанием того, как близка Маргарита с Витторией, ревность отзывалась в ней болью.

Виттория была властительницей ее дум, но их отношения годами не выходили за рамки эпистолярных. Хотя их и связывали невидимые интриги, которые они плели вокруг итальянских аристократических дворов, пытаясь повернуть в русло Реформации их веру и церковь, ей никогда не приходилось разделять с Витторией таких потрясающих впечатлений. И ей не довелось увидеть, как, высвободившись из плена шелков и бархата, в подруге наконец проявился бретонский воин.

Маргарита понимала, что Ренате не терпится хотя бы в воображении принять участие в приключении, которое ей оказалось недоступно, и постаралась рассказывать как можно подробнее.

Она отпила глоток вина и продолжила не спеша, словно впереди была целая ночь. Длинный, шагов в сто, зал постепенно погружался в темноту, как пещера, но они не стали зажигать свечи, чтобы сохранить тепло человеческой близости.

— Когда мы приехали в замок Фонди, Виттория на ходу выскочила из кареты. Уже светало, дождь прекратился, но ясная, безветренная заря, загоравшаяся над горами, тревожила нас больше, чем ураган. Море находилось совсем близко, и мы вглядывались в его серебристую поверхность, высматривая тени галер. Джулия услышала голос подруги и в одной рубашке появилась за спиной стражника, который ни за что не хотел впускать в замок незнакомок, прибывших в столь неурочный час. Виттория, не вдаваясь в подробности, велела Джулии одеваться, а страже запрягать свежих лошадей. Отдавая распоряжения генеральским голосом, она не отходила от подруги, словно боялась, что ту унесет ветер. Она пошла за ней в гардеробную, и немного погодя обе появились оттуда, одетые в черное, и глаза их говорили о том, что они готовы отразить нападение войска самого Фридриха Барбароссы. Джулия, несмотря на ранний час и такое необычное пробуждение, была свежа и хороша, как Диана. И только когда мы уселись в карету, меня представили ей как женщину, которой она обязана жизнью. Она ласково мне улыбнулась, и я поняла, что удостоилась бы ее улыбки, даже не заслужив признательности.

Такой комментарий смутил Ренату, и она, наверное, попросила бы объяснений, если бы не боялась прервать рассказ. А Маргарита продолжала: