Невеста авантюриста - Луиза Аллен Страница 12

– Этот человек не прочь подурачиться… Что ж, подготовьте для него красную спальню, – велела Лина.

– Но ведь это…

– Да, та самая комната, где мы храним наиболее ужасные образцы искусства таксидермии, включая чучело крокодила. Именно так. Пришло время продемонстрировать мистеру Грегору, что он не единственный в этом доме, кто обладает чувством юмора.

Она все еще улыбалась, когда выходила через арку на конный двор и оглянулась на звук голосов. Грегор гладил морду серой лошади, а Квин Эшли осматривал ее копыта. Лина ничего не понимала в лошадях, но, когда она видела перед собой что-то по-настоящему прекрасное, она чувствовала это. И это животное, с его вытянутой мордой, большими темными глазами, длинным белым хвостом и гривой и строгой, волевой осанкой, было по-настоящему великолепным.

Эшли и Грегор, должно быть, осматривали лошадь после долгого путешествия, как предположила Лина, увидев в задней части двора уже вычищенного и столь же статного вороного коня и крепкую гнедую лошадь. Она облокотилась на арку и наблюдала. Мужчины легко и непосредственно разговаривали между собой, время от времени отпуская замечания, зачастую даже не доводя до конца предложений и все равно понимая друг друга. Лина вспомнила, как точно так же, весело и непринужденно, общались и они с сестрами, Беллой и Мег. Они были так близки, что одного-двух слов, невзначай брошенной фразы или улыбки было достаточно, чтобы разделить сокровенные мысли и чувства друг друга.

«Где же ты? – вопрошала она, обращая в никуда свою безмолвную мольбу, ответа на которую получить ей было не суждено. – Надеюсь, у вас все хорошо, вы в безопасности и счастливы». Выбегая из-под сводчатого прохода, она клялась себе, что если когда-нибудь ей удастся выбраться из этой переделки, то она потратит свою часть наследства на то, чтобы отыскать своих сестер и поскорее покинуть общество этих мужчин и убежать подальше от их ветреной, беспечной дружбы.

Она шла все быстрее, затем побежала и остановилась, только чтобы открыть чугунные ворота в парк, потом, замедлив шаг, пошла по густо заросшей тропе, что вела вверх по горной гряде, отделявшей парк от моря и укрывавшей его поросшие лесом склоны от бесконечных холодных ветров.

Лина взбиралась вверх, почти не замечая ни встревоженных криков галок и ворон, ни промелькнувшей сойки, что пролетела ей наперерез, блеснув ярким оперением. Если она так и не сумеет дождаться, когда с нее снимут обвинения в подлом воровстве, то что же ей делать тогда? Тетушка Клара была к ней так добра, так великодушна, что теперь казалась предательством даже мысль о том, чтобы оставить «Голубую дверь», но в то же время она едва ли сможет провести остаток жизни в стенах борделя.

Быть может, тетя Клара мечтала, что однажды она передаст Лине свои полномочия и та возьмет в свои руки управление ее заведением. Лина не смогла сдержать улыбку при мысли о девственнице в роли хозяйки подобного заведения. Нужно было признать, что, как бы Лина ни любила свою тетушку, как ни дружна была с девушками, работавшими у нее, она и представить себе не могла подобной жизни, ведь, даже став временным пристанищем, это место могло уничтожить ее репутацию.

Тяжело дыша, она наконец достигла вершины холма. Прямо перед ней, опираясь на прочные деревянные колонны, стоял величественный бельведер, когда-то построенный лишь для того, чтобы добавить к территории поместья еще двести футов, а также обозначить живописное место, откуда открывался обзор для тех, кому хватило сил взойти так высоко. Одной рукой Лина подобрала юбки, чтобы не мешали движению, а другой крепко взялась за шаткие перила и стала подниматься по ступеням.

Дойдя до вершины, она облокотилась о поручни и обратила свой взор в сторону моря. Дул сильный свежий ветер. Он овевал лицо и приносил с собой солоноватый запах океана, и Лина стянула с головы тугую повязку, освободила волосы от шпилек и распустила, их тотчас взметнуло дуновение бриза.

Нет, она не могла ни оставаться в борделе вечно, ни бежать прочь в одиночестве, для этого у нее было слишком мало жизненного опыта. И ей совсем не хотелось приобретать подобный опыт, тем более после того кошмара, что она пережила с сэром Хамфри Толхерстом. Лине становилось страшно и дурно при мысли, что мужчина прикасается к ней и делает то, что ему хочется, а ей приходится изображать удовольствие и притворяться, будто ей приятно, скрывая нежелание и отвращение.

Но теперь, если ей удастся выбраться из своего тайного укрытия, у нее будут средства на то, чтобы найти для себя маленький домик на то время, пока она будет искать своих сестер.

– Забавно, я искал маленькую скромную монашку, а когда наконец нашел, она сорвала с себя монашеский платок.

Лина обернулась и увидела Квина Эшли, который поднимался на верхние ступени лестницы.

Затем до нее вдруг дошел смысл его слов.

– Да как вы смеете! Как смеете вы называть меня монашкой!

Но ведь она не сопротивлялась и даже не отдернула руки, когда этот человек целовал ее пальцы, она лишь стояла замерев и, исполненная трепетного страха и блаженства, наслаждалась этими мгновениями. Мысль о собственной недостойной слабости разозлила ее еще сильнее. Ее длинные распущенные волосы развевались вокруг плеч светлым блестящим облаком, отчасти застилая глаза, и она решительным движением отбросила их назад.

– Вы… вы распутник и негодяй…

Но он схватил ее за запястья прежде, чем она успела ударить его.

– Вы действительно хотите оскорбить меня, Селина? Тогда вам придется как следует постараться, так как я охотно соглашусь с тем, что я распутник, а негодяй… что ж, если это слово срывается с таких прелестных губ, как ваши, то я готов принять и его. А теперь идите ко мне, боюсь, вам придется расширить свой словарный запас. – И он притянул ее к себе, склонился и прильнул поцелуем к ее устам.