Снова в моем сердце - Джуди Чапмэн Страница 12

Джеймс бросил взгляд на модный глянцевый журнал, оставленный Алекс на столе, и улыбнулся. Неужели прошло всего две недели с тех пор, как она попросила его позаниматься с Куинни? Казалось, гораздо больше, как будто и Алекс, и ее дочь всегда были частью его жизни, тем, о чем он будет скучать, когда лето подойдет к концу. Приезжая на ранчо, Алекс врывалась в комнату, как свежий ветерок, и ее непрерывный говор заполнял пространство, а Куинни приносила с собой аромат юности, и это заставило Джеймса впервые по-настоящему ощутить, что такое дом.

Он опустился на мягкие подушки софы и, сидя лицом к камину, поворошил золу. Алекс подошла и опустилась на софу рядом с ним.

— Правда Куинни замечательная? — Покачав головой, Алекс рассмеялась. — Господи, она так здорово смотрится в седле!

Джеймс согласился. Куинни действительно делала успехи, довольно быстро овладевая секретами мастерства, что удивительно для человека, который никогда прежде не ездил в таких условиях. Время, проведенное ею с лошадьми, как он понял, ограничивалось уик-эндами на фермах друзей, где она постигала азы, прежде чем интерес к верховой езде стал настоящим.

— Куинни молодец. — Джеймс откинул голову на спинку софы. — И очень способная ученица. Ты можешь гордиться дочерью.

— А я и горжусь. — Алекс вздохнула и устроилась поудобнее в углу софы, поджав под себя ноги. — Я пытаюсь внушить ей, как драгоценен каждый день, будь то школа, занятия верховой ездой или что-то еще. По-моему, родители должны говорить детям, как они гордятся ими, согласен?

Ее слова таили в себе скрытый смысл.

— А твои родители не делали этого? — спросил Джеймс.

— А твои? — Алекс вопросительно посмотрела на него.

Ее уклончивость подсказала ему, что он задел болезненную струну.

— Не часто, — отозвался Джеймс. — Отца я едва помню, общался в основном с матерью.

Она кивнула, наблюдая за ним, затем медленно опустила глаза.

— Кажется, в жизни моих родителей я была самым большим разочарованием.

Джеймс растерялся. Алекс никогда не говорила о родителях, и он толком ничего не знал о ее детстве. И то, что она сейчас доверилась ему и заговорила об этом, означало многое для него.

— Что за человек был твой отец?

— Крупный мужчина. Осанистый, как ты сказал бы. Румянец во всю щеку. Из тех парней, которые так и брызжут радостью, хотя на самом деле он был немногословен.

В комнате установилась тишина. Воспоминания о несчастливом детстве нахлынули на Джеймса. В каждом доме есть свой скелет в шкафу, гласит пословица, и его семья ничем не отличалась от других, хотя, так же как и Алекс, он никому не рассказывал об этом. Может, предложить Алекс поделиться с ним воспоминаниями о детстве? Но тут она заговорила снова:

— Моя мама рассуждала верно, хотя я поняла это много лет спустя, спросив ее, почему они были всегда так строги ко мне.

— И что же она ответила?

Алекс подняла глаза, и Джеймс напрягся, ожидая ответа. Он страстно желал знать все о ее прошлом. Возможно, потому, что все еще считал их друзьями и ему казалось, будто он способен увидеть больше, чем она готова показать. Или же потому, что Джеймс до сих пор старался осмыслить то, что тогда случилось между ними.

— Они предпочитали говорить мне правду. — Брови Алекс сошлись на переносице. — Например, что лучше бы мне подыскать приличную работу и иметь возможность содержать себя, чем рассчитывать на кого-то. Что я чересчур простодушна с мужчинами, которые поглядывали на меня. — Она подошла к книжному шкафу, пробежав пальцем по фотографии лошади.

— И ты поверила в это? — Джеймса поразила жесткость ее родителей. — А как насчет парней на конной базе? Они все сходили по тебе с ума. — Он вспомнил тех, кто крутился вокруг нее.

Алекс вернулась на свое место и стряхнула пылинку с безукоризненно отглаженных бежевых брюк.

— О, они были просто замечательные, но, честно говоря, я не очень интересовала их. Когда доходило до дела, выяснилось, что все парни хотят совсем другого. Им вынь да положь высокие каблуки и безукоризненный маникюр.

«Неудивительно, что она так увлеклась Кайлом», — мрачно подумал Джеймс.

Он глубоко вздохнул и потер затылок. Блестящий и общительный, Кайл обладал всем тем, чего так не хватало Алекс, и знакомство с ним тешило ее тщеславие. Поэтому она сделала все возможное и невозможное, чтобы Кайл обратил на нее внимание, и предложила ему свое тело, вместо того чтобы предложить душу.

Джеймс размышлял над тем, что она сказала.

— Ненавижу белоручек. — А про себя подумал: «Высокие каблуки могли бы остаться, особенно те лодочки, которые Алекс носила на службу».

— Ты? — удивилась она.

Он смотрел на ее отполированные ногти.

— Да, она тратила часы на этот вздор, сначала снимала лак, потом накладывала снова. — Джеймс покачал головой. — Если бы она тратила меньше времени на свои ногти, покрывая их ярко-алым лаком, и чуть больше на меня, у нас, возможно, был бы шанс. — Джеймс понял, что отвлекся от темы, но не желал пояснять, кто такая «она», и терять нить предыдущего разговора. — Итак, где сейчас твои родители?

Кошка прыгнула на колени Алекс и, свернувшись клубочком, довольно заурчала.

— Мама живет в городе, в доме для престарелых. А папа умер четыре года назад. Я была рядом с мамой на его похоронах, но она не нуждалась в моей поддержке. Поверишь ли, не единой слезинки! Я решила, что она все еще стыдится меня.

— Да?

Алекс коротко усмехнулась.

— Но это было не совсем так. — Она облокотилась на деревянный подлокотник софы. — Мать всегда убеждала меня сделать карьеру, поскольку считала, что я должна сама отвечать за себя. Но я не могла согласиться на брак без любви, все равно с кем, и оказаться в ее положении. То есть как она и мой отец…

— Твой отец?

Она подвинулась чуть ближе к Джеймсу.

— Он был очень властный, я это успела почувствовать. Но оказывается, отец был такой и с матерью. Говорил ей, что делать, сколько денег она может потратить, куда пойти. Он руководил ею с той же железной решимостью, как и мной. — Алекс покачала головой. — В детстве я никогда не понимала эту сторону их семейной жизни.

— То есть это был далеко не счастливый союз?

— Ну да. И уберег меня от ложного шага. Мать заставила меня проявить самостоятельность, объяснив, что никто не позаботится обо мне, кроме меня самой.