На краю радуги - Джон Метьюз Страница 12

— Тори? — позвал голос Мэтта.

Смущенная тем, что вот так сбежала, Тори несколько мгновений лежала неподвижно, еще не совсем готовая встретиться лицом к лицу с Мэттом.

— Тори? Можно войти? Я должен извиниться перед вами.

На этот раз Тори резко вскочила с постели. Сердце ее бешено колотилось, щеки пылали. Открывая дверь, она сказала:

— Входите, Мэтт. Это мне нужно извиниться.

— Я не должен был бросать вас.

— Почему? В конце концов, я же не ваша гостья. Я просто свалилась вам на голову.

— И все же…

— Все в порядке, Мэтт. Проходите.

— Милая комната, — заметил он.

— Да. Она мне очень нравится. Спасибо за помощь, Мэтт.

— Я подумал, что мы могли бы поехать выпить настоящего кофе в кофейне, которая недавно открылась на окраине города. Она для туристов, но там вы сможете выпить капуччино, или что вы там в Нью-Йорке пьете.

— Звучит заманчиво.

— Они там также продают антиквариат, — с улыбкой сказал он. — Иначе говоря, старый хлам.

Ныряя в туфли, Тори произнесла:

— Идемте. Я просто мечтаю выпить настоящего кофе.

Они вышли из гостиницы и пешком пошли к «Антикварной лавке Энни». Все магазины в Старке находились на одной-единственной улице, которая почему-то не называлась Мейн-стрит. Похоже, она вообще никак не называлась. По крайней мере, не было никакой таблички.

— А как называется эта улица? — спросила Тори.

Мэтт помолчал.

— Дайте подумать. По-моему, это Лейк-стрит.

— Вы не уверены? — Ее голос звучал скептически.

— Ну, здесь все просто называют это центром города.

— А как же магазины получают почту?

— Почтальон знает, что где находится. Поверьте, вы первый человек, кого это заинтересовало. Разве вы задумываетесь о том, где живете? Что, например, означает «Ман-хэттен»?

Тори окинула его победным взглядом и ответила:

— Это название происходит от индейского «Манна Хатта», что означает «Нет парковки». По крайней мере, сейчас это переводится именно так.

— Ладно, ладно, — рассмеялся Мэтт, притворно поднимая руки вверх. — Вы, городские, знаете гораздо больше, чем мы, неотесанная деревенщина. Ну, вот мы и пришли. Может быть, чашка настоящего кофе по-городскому немного облагородит и меня.

Мэтт ввел Тори в антикварный магазин с кафе. Было очень странно обнаружить такой словно перенесенный из большого города магазин здесь, в Старке.

— Если население Старка всего триста двадцать четыре человека и большинство из них все еще крутится у церкви, то кто все эти люди? — спросила Тори, кивая в сторону толпы посетителей, снующих по магазину.

— Хотите верьте, хотите нет, но мы тоже не обделены приезжими. У большинства рыбаков есть семьи, знаете ли. К тому же люди приезжают на наше озеро кататься на лодках и водных лыжах. Но этот магазин довольно новый. Будет интересно, сможет ли он выдержать конкуренцию с Ларсеном.

Тори усмехнулась в ответ на его шутку. Говоря по совести, кофе Ларсена был хуже, чем в самом плохом торговом автомате.

— Мы можем побродить здесь? — спросила Тори.

— Разумеется, не торопитесь, — ответил Мэтт. — У меня нет никаких планов.

Антикварный магазин оказался переделанным домом, как заметила Тори, поднимаясь по узкой лестнице на второй этаж. Ей вдруг показалось, что она очутилась в прошлом столетии. Каждая бывшая спальня была заполнена интересными старинными безделушками — игрушками, пресс-папье и фарфоровыми куклами с оббитыми лицами. В некоторых комнатах стояли железные кровати, загруженные куклами и кипами постельного белья ручной вышивки.

Внимание Тори привлекла маленькая фигурка. Она взяла ее в руки и словно перенеслась в детство. Это была раскрашенная вручную фарфоровая лошадка в белых, розовых и лавандовых пятнах. Вместо ног у нее были четыре колесика, как у детской коляски, а на спине выемка, в которой помещался наполненный водой шар. Внутри шара сидел кролик, держащий такую же точно, только миниатюрную, лошадку, и если встряхнуть шар, вокруг кролика появлялись разноцветные снежинки.

— Мэтт, посмотрите на это, — позвала Тори, стараясь скрыть внезапно выступившие сентиментальные слезы.

— Снежный шар. Искусная вещица, — произнес он с неподдельным интересом.

— Да-а, — протянула она и встряхнула шар. Вместе они наблюдали, как снег падает вокруг кролика на холмик с нарисованной травой, на котором он сидел.

— Вам нравится? — спросил Мэтт.

— Я… — начала Тори, но не смогла сдержать слез.

Мэтт был слегка ошеломлен, но тут же заботливо спросил:

— Что с вами? Что случилось?

Тори покачала головой:

— Ничего. Я чувствую себя так глупо. Не знаю, что на меня нашло.

— Почему бы нам не присесть, и вы мне все расскажете.

Нежность и участие в голосе Мэтта окончательно выбили Тори из колеи. Она в очередной раз удивилась, что этот скандинавский бог, сильный и мужественный, может быть таким внимательным и заботливым.

Он обнял ее за плечи и не отпускал, пока они шли вниз по лестнице.

Мэтт и Тори прошли к столику кафе, которое когда-то наверняка было гостиной.

Тори села, положила руки на стол и вдруг осознала, что все еще держит в руках игрушку.

— Ой, — смутилась она. — Если бы это было в Нью-Йорке, я бы уже привела в действие охранную систему.

— Расслабьтесь. Здесь, если вы выходите из магазина с вещью, за которую не заплатили, никто вам ничего не скажет. Здесь верят, что вы вернетесь с деньгами или же с извинениями за свою забывчивость.

Тори повернула шар, чтобы посмотреть на цену, написанную ручкой на ярлычке. Мэтт моментально вытащил бумажник:

— Позвольте мне.

Тори подняла на него глаза:

— О нет, я не могу…

— Считайте это подарком новоселу. — Он повернул голову и улыбнулся девушке, стоящей за импровизированной стойкой.

— Привет, Мэтт, — ответила на улыбку девушка и покраснела, как тайно влюбленный подросток.

— Нам два капуччино, Молли, и еще мы возьмем вот это. — Мэтт показал на шар, который Тори продолжала держать в руке.

— Конечно, Мэтт. Возьмите еще и леденцы. Это за счет заведения. — Девушка повернулась и указала на огромный выбор леденцов, разложенных по сортам в разные стеклянные банки. — Выбирайте.

— М-м… я возьму ванильный, — сказала Тори.

— Два ванильных, Молли.

— Хорошо, — отозвалась девушка и занялась кофе.

Мэтт снова обратился к Тори: