Голубые холмы Синтры - Энн Хэмпсон Страница 12

Мигел беззаботно развел руками:

— Понятия не имею. Может быть, это захотите решить вы с Элинор. Потом я смогу составить план.

Элинор почувствовала, что краснеет, когда он назвал ее по имени. Раньше граф обращался к ней «сеньорита». Это звучало несколько холодно и отчужденно. Правда, Элинор обратила внимание, что он никогда не позволял себе снисходительности. Она чувствовала, что хотя он и не подает виду, но в действительности глубоко благодарен ей за то, что она согласилась приехать в Португалию в качестве компаньонки его сестры.

— Вы хотите сказать, — она чувствовала себя неловко, — что я тоже поеду отдыхать?

— Ну конечно, — без колебаний ответила Карлота. — Теперь я не в состоянии обойтись без тебя, Элинор.

Легкая улыбка тронула изящные губы графа. Она исчезла только после ухода Карлоты.

— Общение с вами идет моей сестре на пользу, сеньорита, — сказал он, когда за Карлотой закрылась дверь. — Надеюсь, вы останетесь с нами насовсем.

Элинор поразила эта неожиданная просьба. Она даже не обратила внимания на то, что он опять обращается к ней официально. Изумленно глядя ему в глаза, она ответила:

— Карлота когда-нибудь выйдет замуж, дон Мигел. Тогда мои услуги больше не понадобятся.

— Выйдет замуж? Боюсь теперь это невозможно, сеньорита.

— Но… — Элинор нетерпеливо взмахнула рукой, — одна небольшая ошибка не может перечеркнуть всю жизнь Карлоты.

Брови графа в удивлении взметнулись вверх. Он посмотрел на нее осуждающе:

— Здесь, сеньорита, то, что произошло с Карлотой, не назовут небольшой ошибкой. А вы сами придерживаетесь такого же мнения?

Она занервничала. Тон его голоса явно изменился. Взгляд серых глаз стального оттенка стал пронзительным. Почувствовалось странное напряжение… Все говорило о том, что вопрос он задал неспроста. Его важность… и важность ее ответа подчеркивало даже то, как он ждал ее слов, прищуриваясь медленно и почти незаметно. Она осторожно заговорила, глядя на него своими серьезными большими глазами:

— Я никогда не относилась легко к подобным вещам, дон Мигел. Прошу вас, не думайте обо мне плохо. Но с другой стороны, я никогда никого не осуждаю. Вы знаете, как говорят: «Лишь по милости Божией я существую». Мы не вправе осуждать других за то, чего сами избежали. — Элинор смотрела на него открыто и честно.

Она немного качала головой, сама того не замечая. Ее волосы переливались в лучах света.

Граф как зачарованный смотрел на нее.

— Вы великодушны, сеньорита, — наконец сказал он. — Я не вполне могу согласиться со словом «избежали». Избежать можно западни. Моя сестра намеренно искала неприятностей.

В воздухе повисла тишина. Элинор почувствовала, что вести этот разговор стало неловко. К тому же ей показалось странным, что граф так беспристрастно говорит с ней о плохом поведении сестры. Она подумала, что ему скорее следовало бы избегать малейшего упоминания об этом. Конечно, она первая заговорила о замужестве Карлоты, поэтому разговор и пошел подобным образом.

— Ни одна молоденькая девушка, особенно в положении Карлоты, не станет намеренно искать неприятностей. Карлота сказала мне, что без вас ей было одиноко… — Она замолчала, понимая, что не стоило это повторять. И все же, невольно проговорившись, ей невероятно захотелось увидеть реакцию собеседника на эти слова. Ведь они могли дать ему понять, как он ошибся, предоставив девушку самой себе.

Последовала длинная тягостная пауза. У Элинор перехватило дыхание. Она боялась, что сейчас получит выговор, пусть даже и не строгий. Выражение лица дона Мигела оставалось безразличным. Но недолго. Как и в прошлый раз, у нее кровь застыла в жилах — она увидела, как исказились черты лица ее собеседника. Что творилось в его душе, когда на лице отражалась эта сатанинская грубость? — испуганно подумала она. Из-за какого невыносимого воспоминания кривился его рот и выражение мрачной дикости появлялось во взгляде? Она вспомнила инцидент в портретной галерее. То, как ее слова извинения дон Мигел не услышал, выйдя раньше, чем она успела заговорить. Ей оставалось только удивляться столь разительной перемене, которую вызвал ее случайный вопрос. Элинор вновь захотелось извиниться, но она придержала язык, чувствуя, что очень взволнована и что каждый ее нерв напряжен и болезненно ноет. Казалось, он молчал целую вечность. В ожидании ответа девушка чувствовала себя так, словно балансирует на лезвии ножа. Она готова была к грубой отповеди. Но в его голосе послышалось лишь страдание, будто ему не давало покоя какое-то мучительное воспоминание. Естественно, она тут же подумала о его жене, которая у него наверняка когда-то была.

— К несчастью, ее оставили… — Он замолчал. Выражение его лица вновь необычайно изменилось. На этот раз вернулось его обычное благородство и привлекательность. В складке полных губ появилось что-то, похожее на нежность. — Я виню в этом себя. Мне следовало быть более наблюдательным…

Наблюдательным? Элинор вопросительно уставилась на него. Но он, видимо, глубоко задумался, а она интуитивно почувствовала, что не следует вторгаться в его думы. Она была уверена, что мысленно он с женщиной, которую когда-то любил. Элинор поняла, что должна встать, пожелать ему спокойной ночи и оставить… наедине с воспоминаниями. Она уже собиралась это сделать, когда Мигел обернулся. Он слегка нахмурился и покачал головой, будто хотел, чтобы она осталась с ним. Тогда тяжкие воспоминания не смогли бы овладеть его сердцем… и причинить невыносимую боль.

— Я… я собиралась лечь спать, — заикаясь, произнесла девушка и неуклюже плюхнулась в удобное низкое кресло.

— Вы устали, сеньорита? — теперь его голос звучал холодно. Он почти не улыбался.

Элинор покачала головой. Она поняла, что ей хочется с ним остаться… быть с ним наедине в этой красивой комнате, где так уютно, несмотря на окружающую роскошь, и умиротворяюще, несмотря на смятение, явно царившее в душе ее собеседника.

— Вообще-то нет… но мне показалось, вы хотите остаться один.

Он удивленно взглянул на нее. Как будто и не заметил, какими напряженными были последние минуты.

— Неужели я произвел на вас такое впечатление?

Она беспомощно взмахнула рукой, пытаясь найти слова для небрежного ответа.

— Вы показались мне… поглощенным мыслями, и я подумала… может быть, вы бы предпочли остаться наедине с ними. — Она все еще чувствовала неловкость, хотя и не показывала этого.

Дон Мигел внимательно изучал ее лицо, будто видел Элинор в новом свете.

— Вы прекрасно разбираетесь в людях, сеньорита, — наконец прошептал он. — Но какое бы впечатление я ни производил, я не хочу сейчас остаться один.

Подобное признание гордого и высокомерного дона Мигела де Каштру застало Элинор врасплох. Но внезапно она почувствовала какую-то добрую теплоту… Наступила тишина. Она смотрела в его глаза и испытывала смешанное чувство ожидания… и страха.