Шепот небес - Кэндис Проктор Страница 12

– Да, пожалуй.

Джесси задернула портьеры из синего дамаста и обернулась к служанке, девушке лет шестнадцати с худым болезненным лицом и темными, коротко подстриженными волосами, выглядывавшими из-под чепца. Каторжанок стригли перед отправкой в колонии. Девушка, должно быть, недавно прибыла на Тасманию.

– Как тебя зовут? – спросила Джесси.

Горничная бросила на нее испуганный взгляд и торопливо поклонилась.

– Эмма. Эмма Поуп, мисс.

Слуги в доме жили в комнатах, расположенных в цокольном этаже рядом с кухней. Их тоже запирали на ночь, как и каторжников в каменном бараке. Джесси краем глаза следила за Эммой. Интересно, что она чувствовала, когда в замке ее комнаты поворачивался ключ и помещение погружалось в полную темноту?

Эмма, затаив дыхание, почти с благоговением расстелила роскошное шелковое платье на кровати Джесси. Хозяева усадьбы спали в уютных постелях на пуховых перинах, а ночевавшие в бараках каторжники – в гамаках. Джесси в детстве, проходя по хозяйственному двору, часто с любопытством заглядывала сквозь открытую дверь в большое каменное здание. Что же касается работавших в усадебном доме слуг, то они спали на деревянных скамьях. Однако Джесси ни разу в жизни не спускалась в цокольный этаж и не переступала порог тех помещений, в которых они жили.

– У тебя удобная постель? – неожиданно спросила она Эмму.

– Да, мисс, – испуганно пролепетала девушка, бросив на госпожу изумленный взгляд.

Джесси тем временем разделась и, подойдя к туалетному столику, взяла расческу с серебряной ручкой.

– Ты не лукавишь? – спросила она, глядя на девушку в зеркало.

– О нет, мисс! Я никогда в жизни не имела столь удобной постели. Мне дали два одеяла. Кроме того, я всегда сыта. Раньше я часто голодала.

Наблюдая за горничной в зеркало, Джесси задумчиво расчесывала свои длинные золотистые волосы. Эмма говорила на кокни, а значит, она родилась в Лондоне. Девушка, должно быть, выросла в лондонских трущобах, в маленькой душной комнатке, населенной множеством полуголодных, вшивых, оборванных братишек и сестренок. По сравнению с подобным жалким существованием ее жизнь в усадьбе Корбеттов могла действительно показаться настоящим раем. Возможно, лишь такие каторжники, как ирландец Галлахер, действительно страдали в неволе. Что же касается Эммы Поуп и многих других несчастных, приехавших в Тасманию, то они вряд ли скучали по дому, своим родным и свободе. Хотя кто знает…

Джесси вспомнила свой сегодняшний разговор со стариной Томом – конюхом. В детстве Том и учил ее держаться в седле. Старина Том когда-то тоже принадлежал к числу каторжников, но много лет назад его амнистировали и он поселился в одной из хижин, где жили те, чей срок наказания истек или кого отпустили на свободу за хорошее поведение. Таких людей немного, поскольку освобожденные старались как можно скорее уехать из Тасмании, имевшей дурную репутацию, несмотря на мягкий благоприятный климат.

Старина Том сидел на скамеечке у своего домика и играл на волынке. Сухонький старичок небольшого роста с седыми волосами, закрыв глаза, наслаждался жалобными звуками, которые издавал его инструмент. Прожитые в неволе годы отложили неизгладимый отпечаток на его лицо. В его глазах навечно поселилась грусть. Услышав шаги Джесси, он открыл глаза и перестал играть.

– Вы пришли навестить меня? – спросил он. Джесси улыбнулась, остановившись у ветхого крыльца.

– А ты не ожидал?

– Ожидал, конечно. Я знал, что мисс Джесси придет повидаться со мной. И все же прошло два года с тех пор, как вы уехали с острова. За такой срок люди, бывает, сильно меняются.

Джесси осторожно поднялась по шатким ступенькам на веранду. Ветер раздувал ее юбку из ярко-синей шерсти.

– Я не изменилась, – промолвила она.

Старина Том, страдавший артритом, кряхтя повернулся и положил волынку на ветхий столик.

– Слышал, вы купили гнедого жеребца по кличке Ураган.

– Да, правда. Ну давай, не стесняйся. Говори мне в лицо все, что думаешь. Мне не следовало покупать его, да?

– Ну почему же? – Том пожал плечами. – Урагана можно отучить от дурной привычки взбрыкивать. С этим вполне может справиться тот молодой ирландец, которого ваш брат прислал работать в конюшни.

Джесси бросила на старика удивленный взгляд. Она и не знала, что Уоррик поручил Лукасу Галлахеру ухаживать за гнедым жеребцом.

– Он разбирается в лошадях?

– Лучше, чем большинство из нас. Он уже придумал, как отучить Урагана от дурных привычек.

Джесси посмотрела туда, где паслись верховые лошади. Ей не хотелось разговаривать о темноволосом ирландце. Мысли о нем смущали ее. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Тома, который слыл очень проницательным человеком.

– Сегодня утром я обратила внимание на Симмерию, – проронила Джесси, переводя разговор на другую тему. – Ты прекрасно ухаживаешь за ней.

– Да, ваша лошадь находится в превосходной форме. С ней занимается Чарли, он регулярно выезжает ее. – Том взял со стола перочинный ножик и кусок дерева, из которого он вырезал фигурку. – Если хотите, вы можете завтра покататься на ней. Прогуляться до Бухты кораблекрушений, например.

Том разговаривал с Джесси, не отрывая глаз от поделки.

– Нет, мама настаивает на том, чтобы я отдохнула несколько недель и никуда не ездила. – Джесси села на перила веранды и взглянула туда, где несла свои воды река Деймонд, огибавшая усадьбу. – Как она?

Том понимал, о чем спрашивает Джесси. Речь шла вовсе не о миссис Корбетт. Старик Том находился в курсе всех тайн своей юной госпожи. Он много лет сопровождал ее во время поездок – верхом и конных прогулок. И одним из самых сокровенных секретов Джесси стали ее посещения некой женщины, жившей неподалеку от Бухты кораблекрушений.

– Она очень скучала по вас, – ответил Том. – Бесконечный рокот моря и призраки, появляющиеся в бухте, где произошло не одно кораблекрушение, не успокаивают, а только будоражат человека. Джесси тяжело вздохнула.

– Я не могла писать ей, я боялась, что мама узнает о моих письмах. На острове слишком много тех, кто любит совать нос в чужие дела.

– У нас в Ирландии существует поговорка: «Что знают три человека, то знают все».

Джесси улыбнулась и, протянув руку, дотронулась до лежавшей на столике волынки.

– Ты все еще скучаешь по Ирландии?

– Да, – дрогнувшим голосом ответил Том, хотя выражение его лица оставалось, как всегда, безучастным и лишь на его выцветших старческих глазах блеснули слезы. Том отвернулся.

– В таком случае почему ты не хочешь вернуться на родину? Ты мог бы уже давно уехать.

Том взглянул на Джесси и, покачав головой, снова принялся вырезать фигурку из дерева.