Роза пустыни - Сьюзен Симмонс Страница 12

– Я не люблю, когда меня обманывают, милорд, – проговорила Элизабет гневным тоном, как только поняла, что он сделал именно это – обманул ее.

– Конечно, миледи.

Элизабет гордо подняла голову. Она была возмущена и не скрывала своей ярости.

– Я не люблю, когда мне лгут и когда меня дурачат.

– Конечно, миледи.

Терпение у нее было на пределе.

– И мне не нравится, когда со мной говорят покровительственным тоном.

– Конечно, миледи.

Она топнула ножкой о палубу.

– И я хочу, чтобы вы перестали на все мои слова отвечать только «конечно, миледи».

– Конечно, миледи.

– Ну вот! Опять!

– Прошу прощения, миледи.

– Вы, милорд, совершенно невыносимы.

– Конечно, ми… – В последнюю секунду лорд Джонатан успел остановиться.

– Однако вы спасли меня от тех ужасных грабителей. – Элизабет решила, что надо отдать ему должное. В конце концов, справедливость этого требовала. Он пришел ей на помощь. Вполне вероятно, что он спас ее от судьбы, которая была значительно страшнее смерти. – За это я вас благодарю.

Чуть наклонив красивую голову, лорд Джонатан пробормотал:

– Рад служить вам, леди Элизабет.

Она скептически выгнула бровь и начала нервно притопывать ногой.

– Мне хотелось бы узнать одну вещь, милорд.

Он с любопытством посмотрел на нее:

– Да?

В ее голосе ясно звучала подозрительность:

– В тот день на базаре… почему вы шли следом за мной?

– Шел за вами, миледи?

– Да, шли за мной.

У него плохо со слухом или с головой?

Его лицо приняло хорошо отработанное выражение полной невинности.

– А что заставило вас думать, будто я…

Она бесцеремонно прервала его:

– Не принимайте меня за дурочку, лорд Джонатан. Пусть я молода, пусть немного наивна, но я не глупа.

Он ответил долгим пристальным взглядом.

– Я никогда не считал вас такой.

Возможно, это было правдой.

Когда-то мать вбивала ей в голову: джентльмены ожидают от молодых леди, что те будут веселыми, остроумными и занимательными, и для этого вовсе не нужно, к примеру, говорить с ними о методах мумифицирования в Древнем Египте (она на собственном опыте убедилась, как джентльмены брезгливы). Конечно, все мужчины, с которыми она была знакома, относились к ней, как к безмозглой девчонке. Неужели и лорд Джонатан окажется таким же, как все остальные? Ведь она считает его самым необычным мужчиной, может быть, даже идеальным мужчиной.

Элизабет уперла руки в бока. Ее ножка продолжала постукивать по палубе.

– Ну?

Лорд Джонатан сделал пару шагов, так что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Из-за своего высокого роста он буквально нависал над ней, но Элизабет не отступила, хотя для этого ей пришлось собрать все свое мужество.

– Вам никто не говорил, насколько вы неотразимы и прекрасны, когда злитесь? – Он взял ее за подбородок.

Она раскрыла рот от изумления. Никто не говорил с ней так, как лорд Джонатан. Никто не прикасался к ней так, как это сделал он.

– Нет, – с трудом выдавила она и не узнала собственного голоса.

– Значит, джентльмены, с которыми вы общались, были недопустимо глупы, – заявил он и, неожиданно наклонившись, припал к ее губам.

Ей лгали.

Все – мать, няня, старшая сестра Каролина. Болтливые служанки, разговор которых она подслушала как-то утром, когда они стирали пыль со скульптур, стоявших в коридоре у ее спальни. Даже Колетт.

Они все заставили ее считать, что когда-нибудь в один прекрасный день красивый молодой джентльмен (ее жених, конечно же), увлечет ее за кадку с пальмой в оранжерее, в музыкальном салоне или, может быть, в библиотеке и с великим трепетом и не особо умело, склонившись к ней, коснется губами ее губ – быстро, нежно и взволнованно. Вот таким, как она представляла, будет ее первый поцелуй.

Все ей лгали.

Она стояла на палубе. Она глядела снизу вверх на лорда Джонатана. И вот его язык ворвался ей в рот.

Она была потрясена.

Это был не поцелуй – это было вторжение. Вторжение самого интимного рода. Она была уверена, что вот-вот потеряет сознание. И возможно, так и случилось бы, если бы лорд Джонатан не обхватил ее талию.

В каком-то уголке сознания мелькнуло, что он очень сильный, жесткий и пугающий. А она вся внезапно превратилась в некое подобие желе, полностью лишенного мозга.

Его язык снова оказался у нее во рту, щекоча ей небо, дразняще толкая ее язык, скользя вдоль губ, а потом погружаясь глубоко-глубоко, чуть ли не в самое горло, пока она не задрожала, не затрепетала всем телом, совершенно обессилев.

Элизабет не могла дышать, однако ее это почему-то не беспокоило.

Ей следовало бы почувствовать отвращение, а она вдруг поняла, что жаждет чего-то большего.

Не может быть, чтобы такие проявления чувств были нормальными. Но ей хотелось думать, что она не поступает предосудительно.

Лорд Джонатан привлек Элизабет к себе, и она ощутила жар, распространявшийся от его тела, необычный запах, свойственный ему одному. Это была пьянящая смесь крепкого бренди и экзотических приправ, густого турецкого кофе, который они пили после обеда, и еще чего-то, что, как она подозревала, было им самим.

Она почти не сознавала, что вцепилась пальцами в его рубашку. Она ощущала, как часто вздымается и опадает его грудь, похожая на стену из гладкой кожи и сильных мышц. Ее соски, защищенные только тонкой материей ночной рубашки и халата, терлись о густые завитки темных волос. У Элизабет кружилась голова. Ее бедра невольно подались вперед, и она ощутила, как у ее ног очутилось нечто непонятное: большое, жесткое, живое!