Украденная любовь - Рексанна Бекнел Страница 12

Элиза устала стоять, склонившись над кроватью, и села рядом с Обри. Он тут же прижался к ней, рыдания сменились прерывистыми всхлипами.

— Ну вот. Теперь тебе лучше? — спросила она. Мальчик потряс головой:

— Она может вернуться.

— Не думаю, — возразила Элиза. — Молния бывает только вначале. Как только начался дождь, уже не может быть ни грома, ни молний… — Ослепительная вспышка, сопровождаемая нестерпимым грохотом, тут же опровергла ее слова. Оба подскочили от неожиданности, а Элизе показалось, что у нее остановилось сердце. Не раздумывая, она юркнула в кровать и накрыла себя и Обри одеялом с головой. Ростом она ненамного превосходила его, но сейчас он свернулся клубочком в ее объятиях, словно перепуганный котенок, и казался таким маленьким! Рядом с ней он, по-видимому, чувствовал себя немного спокойнее. Постепенно, пригревшись в своем гнездышке, Элиза и Обри перестали обращать внимание на бушевавший снаружи шторм, раскачивавший стоявший на якоре корабль.

Некоторое время слышался лишь шум дождя, да порывы ветра ударяли в окно. Вдруг Обри прошептал:

— Расскажи мне сказку.

— Сказку? — удивилась Элиза. — Но я не знаю никаких сказок.

— Сказки все знают, — заявил Обри. Элиза вздохнула:

— Ну хорошо… Давным-давно жил-был маленький мальчик, который не хотел расти…

Она вспоминала обрывки старой сказки, которую ей когда-то рассказывала одна из ее сиделок. Там было что-то о волшебном острове, где мальчики не вырастали большими, если не хотели, но потом им приходилось сталкиваться с последствиями своего решения и сожалеть о нем. Элиза говорила шепотом, медленно, то и дело останавливаясь, чтобы припомнить продолжение или наскоро придумать его самой.

Прошло не так уж много времени, и Элиза поняла, что Обри уснул. Дыхание его сделалось тихим и ровным, встрепанная голова, лежавшая на ее плече, отяжелела. Девушка прервала свой рассказ и не удержалась от улыбки. На самом деле Обри был милым ребенком. Она не слишком хорошо знала его до несчастного случая, потому что всякий раз, когда родители Обри собирались куда-нибудь с визитом, он предпочитал убегать в поле или на конюшню, но в общем это был довольно славный мальчуган. Просто случившееся с ним несчастье испортило его характер.

Элиза прикоснулась губами к его горячему лбу и в глубине души вознесла пламенную молитву к небесам. Пусть жаркое солнце Мадейры пойдет на пользу его ноге, пусть поможет ему исцелиться и телесно, и духовно.

И пусть у нее когда-нибудь будут свои милые детишки.

Девушка зевнула и улыбнулась, дивясь себе самой. Надо же: всего три дня прошло, как она сбежала от своего жениха, а теперь мечтает о детях, которые у них могли бы быть.

Она осторожно подвинулась, сняв голову Обри со своего плеча. Тот пробормотал что-то нечленораздельное и свернулся калачиком у нее под боком. Элиза не спешила покидать его постель. Снаружи хлестал дождь. Она понимала, что нужно вернуться в свою каюту, но здесь было так тепло, так уютно, и ей так хотелось спать…

Элиза спала и видела во сне детей, которые бегали по цветущему лугу, а она со смехом играла с ними в догонялки. Но чудесный сон вдруг оказался грубо нарушен — чьи-то сильные руки отбросили одеяло и сдернули ее с кровати.

Элиза попыталась закричать, но у нее ничего не вышло: одна рука зажала ей рот, другая стиснула талию, и девушка почувствовала, как ее легко, словно ребенка, оторвали от пола.

Она снова попыталась закричать, чуть не задохнувшись от напряжения, потом изо всех сил вонзила зубы в руку, закрывавшую ее рот, и ощутила вкус крови и смешавшейся с нею соленой морской воды. Увы, если этот укус и причинил боль схватившему ее негодяю, тот ничем этого не выдал и только сильнее прижал ее к своей твердой груди.

В следующий миг к губам девушки прижалось что-то круглое и холодное.

— Тихо, — пробормотал неизвестный в самое ухо Элизе. — Выпей это.

Элиза боролась изо всех сил, молотя во все стороны ногами, отчаянно вырываясь из стальных объятий. Ее хотят отравить! Убить! Но за что?!!

— А ну-ка, тихо, мой мальчик! — прошипел неизвестный и внезапно разразился самыми замысловатыми ругательствами, какие Элиза когда-либо слышала. Но шок от услышанного не шел ни в какое сравнение с тем, что произошло мгновением позже. Нападавший, случайно проведя рукой по груди Элизы, удивленно замер, затем снова вернулся к этому нежному месту, как бы не веря себе.

— Тысяча чертей мне в задницу! — вырвалось у Киприана, когда он понял, что находится под его правой рукой. Это была нежная и, несомненно, женская грудь. Болван Оливер перепутал каюты! Сучий потрох, дерьмо!

Женщина снова укусила его, и Киприан, чертыхнувшись, отдернул руку от этого опасного ротика, сознавая, что произошла чудовищная катастрофа и все рушится. И тут его осенило: если никто не догадается, зачем он был здесь на самом деле, то, возможно, еще не все потеряно.

Недолго думая, он рывком развернул женщину к себе лицом, схватил за косу и, заставив запрокинуть голову, впился в ее рот поцелуем.

Она сорвала его замысел. Нет, конечно, он был сам виноват, но, так или иначе, именно на нее он обрушил всю свою ярость и разочарование. Киприан хотел, чтобы она подумала, будто перед ней пьяный матрос, пытающийся ее изнасиловать, и полностью вошел в роль. Его рот грубо завладел ртом Элизы, а свободная рука, шарившая по телу девушки, задержалась, обнаружив упругие ягодицы.

Собственное его тело немедленно отреагировало, и восставшая плоть уперлась в мягкий женский живот. Странным образом это отрезвило Киприана. Во имя неба, с ума он сошел, что ли? Резко отшвырнув женщину в сторону, он постарался заставить себя сосредоточиться на гораздо более важных вещах, чем обладание женским телом. Не заботясь больше о соблюдении тишины, Киприан выскочил из каюты.

Оливер уже выхватил нож и чуть не проткнул Киприана, выбежавшего ему навстречу. Молодой моряк без слов понял, что дело провалилось. Одним махом оба взлетели по короткому трапу на палубу и кинулись в бурные воды бухты, взбаламученные штормом. Последнее, что услышал Киприан перед тем, как его тело врезалось в волны, был пронзительный женский вопль, в котором смешались ужас и негодование.