(не)винное зачатие - Амелия Борн Страница 12

- В общем, вот, - Маша расстегнула сумочку… нет, сумище, потому как то, что у нее висело на плече, имело размер XXXL. Да туда можно было запихать половину моего гардероба! Никогда не понимал, что женщины носят в таких сумках? 

Задумавшись над этим философским вопросом, я не сразу заметил, что мне под нос сунули справку. Взяв бумажку в руки, я пробежал ее глазами. Из написанного следовало, что у Пчелкиной М.И. имелась врожденная патология - две матки. И оба органа были оплодотворены. 

Мать моя женщина! Я невольно представил себя с двумя членами. Зря. Еще одна страшная картина, которую хер знает, как развидеть. 

- Окей, - протянул я, откидывая справку. - А когда мы сможем точно узнать, чьи это дети? 

- Не раньше, чем они родятся. По крайней мере, безопасным способом. 

- Я был лучшего мнения о современной медицине. 

- А я - о мужчинах, - пожала Пчелкина плечами. - И что мне теперь делать? 

А у мамзель, я смотрю, язык стал заметно острее и резал направо и налево. Но со мной такое не пройдет. 

Поднявшись на ноги, я обошел стол и приблизился к Маше вплотную. Мы находились так близко, что я буквально вжимал ее своим телом в край стола. А глаза у нее, оказывается, были голубые. Хотя сейчас, когда отвечала мне упрямым взглядом, они приобрели глубокий синий оттенок. Забавно, но я не мог бы сказать, какого цвета глаза у моей собственной невесты. А этот взгляд я никогда не забуду. Почему-то был в этом уверен. 

- То есть… - заговорил я вкрадчивым тоном, - ты намекаешь, что мы тебя не удовлетворили? 

- Я не это имела в виду. 

- Вот как? Жаль. А то я уже собирался тебе во всех деталях напомнить тот вечер. И то, как ты настолько торопилась стать ближе, что запульнула трусы на люстру. 

На самом деле, я ни хрена не помнил, как эти трусы там оказались. Но дразнить Пчелкину отчего-то было приятно. В том числе потому, что она снова покраснела. 

- Я принесла то, что вы хотели, - сказала Маша. - А теперь выпустите меня, я ухожу. 

- Уже? - поинтересовался я нарочито удивленно. - А как же стать друг другу ближе? Мы ведь только начали! - я повел бедрами, заставляя Пчелкину стать совсем красной. 

- Вы жених Агаты Эдуардовны! - воскликнула она возмущенно. Ну прямо невинная Ева, искушаемая коварным змеем. 

- И что? На мальчишнике тебе это не мешало. 

- Я была под действием каких-то веществ! 

- Ты была одета проституткой! - парировал я. - А что, если бы тебя схватил кто-то другой? 

Эта мысль мне самому почему-то не понравилась. 

- Было бы то же самое! - приложила Маша мою гордость, как таракана тапком  - об пол. 

- То же самое? - переспросил я обманчиво мягко. - Ты уверена? 

И неожиданно даже для себя накрыл ее рот в поцелуе. 

Ни хрена не помнил, что происходило между нами в ту ночь, но то, что было сейчас… оказалось внезапно приятным. До такой степени, что в штанах стало беспокойно. И надо было это заканчивать, но я не мог оторваться от Пчелкиной, точно оголодавший - от еды. 

- Ты как мед, - пробормотал ей в губы, когда разорвал тягучий поцелуй, чтобы глотнуть немного воздуха. И почувствовал, как ее кулаки упираются мне в грудь. 

Не понял! Она что, меня отталкивала? 

Отодвинувшись, я позволил Маше отступить от стола. И наблюдал, как волнующе вздымается ее грудь, когда она делает жадный вдох. Пожалуй, на это зрелище можно было смотреть вечно. Я начинал понимать, почему трахнул ее тем вечером. Вернее, мы с Леликом это сделали. Хотя думать о том, что нас тогда было трое, сейчас вдруг стало неприятно. 

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- А вы как шмель - бросаетесь на любой цветок! - заявила мне, очнувшись, Пчелкина. 

Вот это сейчас обидно было. 

- Не на любой, а только с самыми крупными… кхм, бутонами, - возразил я. 

Неверяще покачав головой, Маша пошла было к выходу, но я еще не все сказал, что хотел. 

Преградив ей путь, заговорил уже совсем иным тоном - резким и деловым. 

- Вот что, Пчелкина. Если тебе нужна финансовая поддержка - я помогу. Но Агата не должна знать ничего о том, что было на том мальчишнике. И о его последствиях - тоже. Это ясно? 

- А иначе что? - вздернула она подбородок. 

- А иначе - пожалеешь, - пообещал я ровным тоном и отступил, позволяя ей уйти.